История противостояния: ЦК или Совнарком

Раздел XII «Устава Российской коммунистической партии (большевиков)» в его итоговом варианте установил механизм давления партии на советско-хозяйственный аппарат – посредством подчиненных партийным комитетам коммунистических фракций государственных органов. Было зафиксировано, что «фракции, независимо от их значения, целиком подчинены партии. По всем вопросам, по которым существует законное (так в тексте. – С.В.) решение соответствующей партийной организации, фракции обязаны строго и неукоснительно держаться этих решений. Комитет имеет право ввести в состав фракции и отозвать из нее любого члена (курсив наш. – С.В.), обязательно извещая фракцию о причинах подобной меры. В вопросах своей внутренней жизни и текущей работы фракция автономна. В случае разногласия между партийным комитетом и фракцией в каком-либо вопросе, входящем в ее компетенцию, комитет обязан вторично рассмотреть с представителями фракции этот вопрос и принять окончательное решение, подлежащее немедленному исполнению со стороны фракции»[1461]. Все вопросы, имевшие политическое значение и подлежавшие обсуждению фракции, должны были дебатироваться не иначе как в присутствии представителей партийных комитетов. И главное: «На все важнейшие должности в том учреждении или организации, в которых работает фракция, кандидаты намечаются фракцией совместно с соответствующей партийной организацией. Таким же порядком производится и перемещение с одной должности на другую»[1462].

2 апреля 1920 г. на заседании Организационной секции IX съезда РКП(б) и 11 марта 1921 г. на шестом пленарном заседании Х съезда РКП(б) [1463] прямо констатировалось: несмотря на решения VIII Всероссийской конференции РКП(б) 1919 г., коммунистические ячейки все еще чрезвычайно слабы[1464], а «многих коммунистов [днем] с огнем не найдешь и совершенно не знаешь, где они работают» и какую партийную работу выполняют[1465].

На IX съезде РКП(б) 1920 г. Л. Б. Каменев заявил о необходимости развития положений Устава, поскольку организационные задачи партии непосредственно переплетались с экономическими и политическими – работу партийных ячеек член Политбюро предлагал перестроить «таким образом, чтобы […] экономическое строительство являлось центром внимания […] каждого члена партии»[1466]. Каменев пояснил: «Нового плана, новой схемы, новых прав – ничего этого мы касаться сейчас не будем, а поднимаем только вопрос о приспособлении членов партии к новым задачам»[1467]. По разъяснению Каменева, «Коммунистическая партия есть орган управления Россией. Эти 600 тыс. [партийцев] есть те, которые […] управляют громаднейшей массой не коммунистической». От правильного учета и распределения партийцев зависела эффективность государственного управления, поэтому был «дорог каждый из этих 600 тыс. управляющих Россией […], поэтому [следовало] знать каждого, [понимать,] куда его посадить» и где его работа будет наиболее плодотворна[1468].

В годы Гражданской войны организация коммунистических фракций еще не могла расцвести столь пышным цветом, как это произошло в середине 1920-х гг., поскольку Московский комитет РКП(б), по крайней мере, до 1919 г. включительно, представлял собой главный бастион тех партийных группировок, которые поддерживали революционную демократию и радикальный вариант мировой революции и которые не особенно интересовала рутинная работа по повседневному и нудному контролю над заведомо контрреволюционно настроенными государственными служащими. Впоследствии, в 1920-е гг., по мере выдавливания оппозиционеров и подавления партийной ереси в Московской организации РКП(б) – ВКП(б), положение удалось постепенно изменить.

Еще одно обстоятельство, на которое следует обратить внимание: в число «советских учреждений», по мере растянувшегося на полгода переезда ленинского правительства из Петрограда в Москву в 1918 г., попали все наркоматы, находившиеся на территории столицы. Сложилась парадоксальная ситуация: Совнарком как правительство, во главе которого встал вождь мировой революции, состоял из народных комиссариатов, в этих наркоматах создавались коммунистические фракции, находившиеся в подчинении столичных райкомов и представлявшие собой, если несколько упрощенно, низовые органы МК РКП(б). Таким образом, потенциальный инструмент давления на центральный аппарат управления РСФСР оказался в руках коммунистических фракций и через них непосредственно – у столичных районных комитетов, опосредованно – у МК и ЦК РКП(б).