История противостояния: ЦК или Совнарком

В 1930 г. пророческое замечание Н. И. Бухарина вызвало «смех»[1314], как знал в 1970-е гг. Луи Арагон и как знаем теперь мы, совершенно напрасный. После небольших лирических отступлений мнение, что А. И. Рыков своей «типично оппортунистической»[1315] речью «не облегчил, а затруднил себе дальнейшую работу в рядах партии»[1316], выразил принципиальный (в подлинно большевистском смысле этого слова) А. С. Бубнов, тем самым подтвердив самохарактеристику 1923 года: «Для меня единство партии – это не пустой звук. Я дал этому за последние годы не один раз и не одно доказательство своим поведением не на словах, а на деле. И само собой разумеется, что тем более в настоящее время для меня всякая оппозиция представляется делом вредным, а всякие попытки организованной оппозиции делом безусловно антипартийным, т. е. преступным»[1317]. На вечернем заседании ЦК ВКП(б) 19 декабря 1930 г. В. В. Куйбышеву осталось только, фарисейски посетовав на искреннее непонимание А. И. Рыковым всей глубины его разногласий с генеральной линией[1318], констатировать наличие «двух линий, прямо друг другу противопоставленных»[1319], и, буквально сталинскими словами, необходимость установления «огромной сплоченности»[1320] между «советской и партийной верхушкой»[1321]. Контрольный выстрел сделал С. В. Косиор: «…после XVI съезда, когда мы из [оппозиционной] тройки [ПБ] вывели двоих (Бухарина и Томского. – С.В.) и оставили т. Рыкова в составе Политбюро, партия никак не могла понять, и вполне справедливо, почему мы этого не сделали. Вы также знаете, что т. Рыкова мы оставили в Политбюро потому, что он остался на посту председателя Совнаркома. При настоящем положении дел, когда мы неизбежно должны будем принять решение о том, чтобы освободить его от обязанностей председателя Совнаркома, необходимо вместе с тем освободить его от обязанностей члена Политбюро»[1322]. Решением послушного сталинской воле пленума ЦК ВКП(б) А. И. Рыкова заменили В. М. Молотовым на посту председателя СНК СССР[1323], И. В. Сталина ввели в состав СТО СССР с расчетом на превращение этого Совета в «боевой орган хозяйственного руководства»[1324]; постановлением обновленного Совнаркома образовали, в соответствии с высказанными в сентябрьском письме В. М. Молотову пожеланиями генсека, Комиссию исполнения при СНК СССР, изначально не рассчитанную на роль политического центра – в крайнем случае, дублера Наркомата РКИ СССР. [11 февраля 1934 г. Комиссию исполнения при СНК СССР и Наркомат РКИ СССР объединили в Комиссию советского контроля при СНК СССР, действовавшую независимо от Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) – преемника могущественной Центральной контрольной комиссии[1325].] Совет труда и обороны введением в состав его членов И. В. Сталина реанимировать не удалось.

Важный «нюанс»: первого председателя Совнаркома В. И. Ленина утвердил в должности Всероссийский съезд Советов, второго – А. И. Рыкова – сместил Центральный комитет ВКП(б), при этом ни у кого и мысли не возникло оспаривать самый настоящий партийный произвол. Большевистский ЦК не имел никакого права присваивать себе права Всесоюзного съезда Советов. Правда, еще в 1917 г., по настоянию большевистского Центрального комитета, подал в отставку первый глава Советского государства Л. Б. Каменев, но решение, как бы там ни было, принял пленум Всероссийского центрального исполнительного комитета, избравший на освободившийся пост предложенного руководством РСДРП(б) Я. М. Свердлова. Третьего председателя Совнаркома и его заместителей не избирал не то, что съезд Советов, но даже, как это должно было произойти в соответствии со статьей 37-й главы 6-й действовавшей на тот момент Конституции СССР 1924 г.[1326], советский парламент – Центральный исполнительный комитет СССР. С точки зрения революционной демократии, пришедшей к власти в Октябре 1917 г., подобная акция не могла быть расценена иначе как узурпация советской власти. Однако никто и не подумал возмутиться. Не то чтобы большевистские и государственные деятели приняли к исполнению решения VIII съезда РКП(б) 1919 г. о гегемонии партии. Просто все привыкли к диктату все более узкого круга высших руководителей ВКП(б).

Глава 2. «Всегда зажжен и вдохновлен желанием работать…» Как хозяин стал главой советского правительства