История - нескончаемый спор

Итак, уже не man, но eigenholde! Гунтеру приходится открыть Брюнхильде, что Зигфрид, как и сам он, — могучий король, владелец многих бургов и обширной страны, а потому вполне достоин быть мужем его сестры (строфа 623). Но что бы ни говорил Гунтер, Брюнхильда продолжала печалиться (строфа 624), — нужно ли другое доказательство того, что истинная причина ее горя была скрыта? Заметим: Брюнхильда уже знает, что Зигфрид на самом деле не вассал и тем более не холоп Гунтера.

Следующая сцена, привлекающая наше внимание, происходит десять лет спустя после описанных событий. Брюнхильда задается вопросом: почему Зигфрид, eigen man ее и Гунтера, так долго не был у них на службе? (строфа 724). Опять-таки, не «вассал» (man), а — «собственный человек», «несвободный слуга»! Она побуждает Гунтера пригласить Зигфрида с Кримхильдой в Вормс, и король в конце концов уступает ее просьбам, но не потому, что Зигфрид якобы должен ему служить, а только вследствие ее настойчивости. Он посылает за ним 30 своих людей (man), знатных вассалов, во главе с графом Гере. Прибывших в Бургундию Зигфрида с Кримхильдой принимают с великими почестями. Во время пира Брюнхильде при взгляде на Зигфрида пришла в голову мысль, что «никогда не было столь же могучего холопа (eigenholde — не «вассала», как в переводе!), и она все еще была к нему благосклонна» (строфа 803).

Что все это нам дает? Зигфрид в свое время выдавал себя за вассала (man) Гунтера, — подобными же вассалами были и все другие знатные лица и рыцари в окружении бургундского короля. Но Брюнхильда упорно именует его «холопом», «несвободным слугой», «зависимым человеком» (eigenholde). И если в первом термине не содержится никакого принижения свободы и благородства лица, являющегося вассалом, то второй термин, равно как и аналогичный ему термин eigen man, имеет сильнейший уничижительный смысл, будучи применен к такому человеку, как Зигфрид! Переводчик не учел этого различия, и везде, где в сцене ссоры королев он называет Зигфрида «вассалом», «подданным», нужно читать «холоп», «несвободный».

Вполне естественно, Кримхильда была жестоко оскорблена, — ведь, помимо всего прочего, сцена эта, как и следующая за нею сцена у врат храма, происходила публично, при многочисленных свидетелях (дамы поссорились во время рыцарского турнира), и вот, при всем дворе муж Кримхильды назван «зависимым слугой»! Такое оскорбление, нанесенное на людях, несмываемо[89]. Нужно еще учесть, что в ту эпоху слово сохраняло магическую роль: верили, что оно способно воздействовать на человека, которому адресовано, и подобно тому как похвала может быть благотворной для его существа, хула оказывает на оскорбленного свое зловредное влияние. Внутренняя целостность личности могла пострадать от уничижительной клички. Это делает более понятной бурную реакцию Кримхильды.

В переводе Ю.Б. Корнеева острота ситуации скрыта нечеткостью, я бы позволил себе сказать, неаккуратностью терминологии. Вот Кримхильда, грозясь войти в собор первой, заявляет: «Сегодня ж ты увидишь, что выше родом я…» (строфа 828). Но речь идет уже не о том, кто высокороднее, в подлиннике стоит совсем другое: «daz ich bin adelvrî» — «что я свободнорожденная» (или: «благородна и свободна»). Это заявление может показаться странным: кто же не знает, что родная сестра короля — свободная? Но женщина, вступая в брак, приобретала юридический статус мужа, и поскольку Зигфрид был назван «несвободным слугой», то и жену его тем самым признали зависимой. И поэтому совершенно логично Брюнхильда заявляет Кримхильде: «Не хочешь быть рабой, / Так с дамами своими в собор нейди со мной…» (строфа 830, перевод М.И. Кудряшева). Согласитесь, что эти слова имеют иной смысл, нежели тот, который содержится в переводе Корнеева: «Коль ты убеждена, / Что верностью вассальной пренебрегать вольна…» Вассальная верность — верность свободного человека. Здесь же речь идет о рабыне, холопке, а не о жене вассала, ленника. Вот до чего дошло дело! Немного раньше, если верить Корнееву, Кримхильда говорит Брюнхильде:

«Вот что еще мне странно: коль впрямь он ленник твой
И ты повелеваешь по праву им и мной,
Как он посмел так долго вам дани не платить?..»

(строфа 825)

Но и здесь в переводе оказались смазанными решающие смысловые понятия: вместо «ленника» нужно читать «холоп» («крепостной», dîn eigen), а вместо «дани» — «чинш» (zins), т. е. платеж, который взимался с зависимого крестьянина. Собственно, последняя строка должна выглядеть следующим образом: «как долго он сидел [на участке земли, в своем владении], не платя оброка». Зигфрид приравнен к простому крестьянину, к оброчному мужику! Точно так же в строфе 838 слова Брюнхильды: «Пускай супруга ленника даст госпоже пройти» в оригинале звучат так: «холопке (eigen diu) никогда не пройти перед королевой».