История - нескончаемый спор

Вообще можно заметить, что не все благополучно в переводе с понятиями бедности и богатства. Следовало обратить более пристальное внимание на то в высшей степени важное обстоятельство, что в феодальном обществе эти понятия обладали сильнейшей сословной окраской. Термин rîche в ряде случаев означал не «богатого», а «могущественного», либо объединял оба эти значения. Местами это учитывается в переводе, но иногда встречается неточная трактовка указанных терминов, в результате чего происходит искажение смысла текста.

Например, в IV авентюре рассказывается о том, как Зигфрид собрался было покинуть вормсский двор и как бургундские короли старались его удержать. «Dar zuo was er ze rîche, daz er iht naeme soit» переведено: «Служил он не за плату — богат он без того» (строфа 259). Это звучит странно, ведь знатный рыцарь вообще служил не за плату, а за ленные пожалования либо за подарки господина. Здесь имеется в виду не плата за службу, подобная мысль в отношении нидерландского принца не могла прийти в голову средневековому поэту, превосходно знавшему отношения в феодальной среде. Называя Зигфрида rîche, автор эпопеи имел в виду его сословную принадлежность, знатность и могущество, которые, разумеется, предполагали, в частности, и богатство, но отнюдь не являлись производными от него. Зигфрид был «слишком могуществен, знатен, для того чтобы ему можно было предложить подарки», — вот смысл этой фразы[82], ибо, согласно тогдашним представлениям, получение дара влекло за собой известную зависимость от подарившего, а Зигфрид считался равным по рождению и положению королю Гунтеру и его братьям.

Точно так же обстоит дело и в IX авентюре. Кримхильда принимает Зигфрида, явившегося в Вормс в качестве посланца Гунтера, чтобы известить о помолвке его с Брюнхильдой и о скором прибытии молодых. Она усаживает Зигфрида и благодарит за благую весть. «Мне было бы приятно вознаградить вас золотом за службу вестника, но вы слишком для этого знатны, и я навсегда останусь вам признательной» (строфа 556). Мысль Кримхильды в данном случае опять-таки состоит в том, что столь могущественному и благородному господину, как Зигфрид, нельзя предлагать даров, ибо это могло быть понято как намерение поставить его в зависимость от себя, следовательно, как оскорбление. Но влюбленный Зигфрид отвечает: «Даже если б тридцать стран были моими, и то я охотно принял бы подарок из ваших рук» (строфа 557). Зависимость от любимой его не только не страшит, но приятна. Здесь уместно вспомнить, что, согласно куртуазному кодексу, отношения между влюбленным рыцарем и знатной дамой строились по образцу отношений вассала к сеньору. Как это переведено Ю.Б. Корнеевым? Вместо указания на «знатность» в строфе 556 читаем: «Тому не нужно золота, кто им богат и так». А в строфе 557 «тридцать стран» заменены выражением: «Будь я… богаче в тридцать раз». Идея, лежавшая в основе пожалования даров, утрачена, все сведено к довольно плоской мысли, что Зигфрид богат и без золота Кримхильды!

С путаницей в отношении того, кто кому должен делать подарки, мы встретимся и в других местах перевода. Так, в упомянутой выше сцене торжества по случаю возведения Зигфрида в рыцарское достоинство шпильманы, бродячие певцы, получают, как это было принято при дворах, щедрые дары от хозяина. В переводе же Корнеева даритель и одариваемые поменялись местами, и «щедрым и тороватым» оказывается «каждый приглашенный» (строфа 41)…

XXV авентюра открывается строфой, в которой читаем: «Гостей богаче вормсцев не видел мир давно». Но в оригинале стоит: «hôchgemuoter recken» (строфа 1506). Hôchgemuot вовсе не означает «богатство». Это одно из ключевых понятий рыцарской эпопеи, относящееся к феодальной этике, к стилю поведения знатного лица. В это понятие входят аристократический образ жизни, внушающий окружающим почтение; умонастроение и нрав, присущие благородному; надменность и высокомерие. То, что в этой же строфе упомянуты оружие и платье вормсских королей, служит не доказательством их богатства, а знаком их высокого социального статуса.

Маркграф Рюдегер, поставленный перед дилеммой: сохранить верность своей госпоже Кримхильде или дружбу с бургундскими королями, — просит Кримхильду и Этцеля освободить его от йрисяги вассальной верности и предлагает возвратить им пожалованные ему ленные владения («земли с бургами»). «Пойду я на чужбину в изгнанье на своих двоих», совершенно точно перевел М.И. Кудряшев. Иначе у Ю.Б. Корнеева: «Уж лучше я в изгнание с сумой уйду отсель» (строфа 2157). Для рыцаря символом бедности, отречения от благ, коими он был наделен сеньором, служило то, что он не имеет коня, — нищенством знатный человек в любом случае заниматься бы не стал![83]