Истории замка Айюэбао

С того дня он не мог спокойно спать. Однажды посреди ночи в сонном бреду ему почудился в углу комнаты маленький белый старичок с серебряным ножиком в пядь длиной. Старичок вспрыгнул ему на живот, какое-то время смотрел на него, а затем принялся тщательно орудовать ножичком. Баоцэ взвыл от боли и проснулся. Жуткий сон не шёл у него из головы целый день, ему было одновременно и страшно, и любопытно. Ночью, когда деревня уснула, он взял заступ и принялся копать в том углу. Через некоторое время лопата стукнулась обо что-то твёрдое. Баоцэ нагнулся и нащупал в яме фарфоровую вазу. Он расширил яму и наконец извлёк оттуда бледно-зелёную вазу объёмом с доу^[31]. Тяжёлая. Не осмелившись откупорить находку, он стал её рассматривать и наконец решил, что скорее всего она наполнена вином. Он воодушевился и распечатал вазу. О небо, да она до краёв набита серебряными слитками! Ошарашенно уставившись на находку и не в силах поверить своей удаче, Баоцэ сел прямо там, где стоял, да так и просидел до рассвета, гадая, что делать дальше. Когда рассвело, он спрятал кувшин, засыпал яму землёй, как было, и для верности завалил угол всяким хламом.

Когда наутро Силянь увидела его, удивилась:

— Глаза все красные — испугался, поди?

Он покачал головой. Глядя на него, она предложила:

— Давай я тебя постригу, а то вон какой лохматый с длинными волосами.

Не дожидаясь ответа, она вышла и вскоре вернулась с инструментами и куском белой ткани. Щёлкая ножницами, она орудовала в его прядях гребешком и время от времени отступала, чтобы взглянуть на результат. Баоцэ впервые учуял запах её тела, и почему-то этот запах слился в его сознании с запахом пёстрой бурёнки. В нём ощущались нотки аромата парного молока. Душу Баоцэ наполнило волнение, оно распирало его изнутри.

— Ну вот, красота, совсем другой человек! Отец тебя не узнает. — Она захлопала в ладоши: — Отца тоже я стригу.

В тот день снова нужно было ехать в город за товаром. Баоцэ с тележкой пустился в путь и всю дорогу думал о кувшине серебра. Он даже во сне не мечтал, что однажды благодаря чистой случайности станет богачом. Но если сбежать с этим кувшином, он и впрямь станет негодяем. Он оказался в затруднительном положении.

Как обычно, он вкатил тележку на задний двор магазина. Приехал он рановато, поэтому решил оставить её и побродить по магазину. Первым делом он пошёл к витринам с канцтоварами. Ассортимент здесь был намного богаче, чем в Пеянчэне, книг и бумаги тоже было больше. Он купил несколько листов и указал на цитатник:

— Дайте один, пожалуйста.

Когда он вышел из магазина, ноги сами понесли его к перекрёстку. На углу продавали обувь и сладости, он купил пару ботинок из прорезиненной ткани и десяток засахаренных фруктов, напоминающих стеклянные шарики. Он сунул в рот один из засахаренных плодов, и сладость разлилась внутри до самой груди. Неподалёку собралась толпа, люди что-то рассматривали; он приблизился к ним и увидел на стене объявление, уже изрядно потрёпанное и с разводами от дождя, но прочесть его было можно. Баоцэ не стал вчитываться, а вместо этого тихонько отошёл и затем стрелой помчался прочь. Оставленная им на заднем дворе тележка уже была наполнена товаром, а рядом стоял человек в синем, что-то сверял и заносил в книжечку.

В магазинчик к Силянь иногда наведывались за выпивкой старики. Стоя возле кувшинов, они во все глаза наблюдали, как девушка, орудуя черпаком, наливала в их ёмкости алкоголь, а затем по чуть-чуть пробовали. Закусывали иногда арахисом, а иногда — крупинками соли, которые они выклянчивали у Силянь. Если Баоцэ приходил, когда в магазине не было покупателей, Силянь доставала с полки печенье и угощала его. В этот раз он в ответ тоже угостил её лакомством — засахаренным фруктом.

— Я смотрю, не пожалел денег. Однако я самая богатая во всей деревне. Веришь?

— Не верю.

— Сам увидишь.

Баоцэ плохо спал уже несколько ночей подряд, и в его глазах появлялось всё больше красных прожилок. Ходил ли он в город по делам или читал дома книги по ночам — он всё время думал о том кувшине с серебром. В один дождливый день Силянь, спровадив последнего посетителя-пьяницу, пришла к Баоцэ. Он озабоченно протянул ей пару слитков, сказав, что это прислали из дома и что он всё время носил их с собой, не зная, как их использовать. Если удастся их продать, то он готов разделить с ней вырученные деньги пополам.

— Ого, — удивлённо воскликнула она, — у тебя дома экспроприированное помещичье имущество, что ли, делят?

Баоцэ кивнул:

— Да, его.

Силянь сказала, что о таком крупном сокровище её отцу рассказывать нельзя ни в коем случае, она сама попробует всё устроить. Она пошла в город в тот же день, а по возвращении пришла к Баоцэ, спрятав руки за спиной:

— Угадай, сколько.

Баоцэ не угадал даже с двух попыток, и она вытянула одну руку, плотно прижав к его груди стопку купюр. Баоцэ старался подавить в себе волнение, подбородок у него потяжелел.

Прошло немного времени, и Баоцэ передал Силянь ещё четыре слитка. Силянь немного испугалась: