Истории замка Айюэбао

И действительно — тот вскоре пришёл. Подготовив заранее крепкого чаю, Старый Сом установил на кане столик, и постоялец с гостем уселись рядом по-турецки. За эти несколько дней, что они не виделись, У Шаюань как будто ещё больше похудел, губы его потрескались. Чуньюй Баоцэ сказал:

— Ты так много трудишься, а я тут знай себе книжки читаю. — Он подлил чаю и продолжил: — Если почтенный не возражает, я бы хотел потом снять для себя хижину, как у Оу Толань, и осесть здесь, как книжный червь.

У Шаюань поставил чашку:

— Да вам всю Цзитаньцзяо подавай, что уж там одна хижина!

С тяжёлым выражением лица Чуньюй Баоцэ спросил:

— Ты считаешь, «Лицзинь» на это способна?

— Нет такого, на что «Лицзинь» сейчас не способна. Стоит вам ухватить суть, и вы можете заполучить всё, что пожелаете, это так уже много лет.

— Суть? Какую ещё суть? — Чуньюй Баоцэ непроизвольно вытянул шею.

У Шаюань молчал. Не дождавшись его ответа, Чуньюй Баоцэ уставился в свою чашку, словно надеясь найти ответ там.

— Некоторые называют «Лицзинь» бандой преступников — они-то не видят, что нам всё достаётся кровью и потом! Я хотел бы услышать из твоих уст справедливое суждение… — Он говорил негромко, голос слегка дрожал.

— Кровь — это да. Сколько людей пострадали за эти двадцать лет, стоит только подсчитать. Есть одно старинное выражение — «обирать хитростью и силой». Сегодня оно уже устарело, потому что это уж больно хлопотно, проще же «обирать только силой». Гигантское состояние, которое сколотила «Лицзинь», по большей части добыто нечестным путём! Вы загрязняете воду, воздух, пахотные земли, да ещё переводите свои богатства за границу! Но ваше самое большое преступление вовсе не в этом, нет…

У Шаюань положил руки на стол, дыхание стало тяжёлым.

Чуньюй Баоцэ смотрел на него во все глаза, готовый жадно внимать каждому последующему слову. Но продолжения не последовало, и всё, чему он внимал, — это были безмолвные сумерки. Не выдержав, он спросил:

— Так в чём же?

— В том, что с появлением «Лицзинь» нигде больше не верят в справедливость и честность, в существование истины и честного труда. Теперь, напротив, считается, что пословица «добро добром и обернётся» — полный вздор…

За окном зачирикала птичка. Чуньюй Баоцэ встал, как будто собрался уйти, хлопнув дверью, но затем снова сел. Он почувствовал жжение в глазах и с силой потёр их: ему хотелось яснее разглядеть человека, сидящего совсем близко от него. Глаза этого человека за линзами очков в упор смотрели на него. Он отвёл взгляд и протянул руку, чтобы взять чашку, но вместо этого опрокинул её.

— Кажется, мы заговорились. Если так и проговорим до рассвета, то и поссориться недолго. Скоро выйдут мои мемуары, и если ты их прочтёшь… — Чуньюй Баоцэ понизил голос: — Я искренне надеюсь, что ты их почитаешь и, может быть, тогда изменишь своё мнение. Конечно, ты скажешь, что у злодея вполне может быть прошлое, полное горя и унижений, я с этим согласен. Однако ты в отношении меня слишком пессимистичен…

У Шаюань кивнул:

— Я почитаю. Прошу вас отнестись с пониманием и доверием к тому, что я сейчас сказал: это не случайные слова, брошенные сгоряча. И я, и мои друзья ни капли не сомневаемся, что в этой битве победителем окажется «Лицзинь». Как видите, жители Цзитаньцзяо не переоценивают свои силы. Однако я хотел вам сказать, что хоть вы и победите, но это не будет абсолютная победа. Вы не получите от неё удовлетворения. Знаете почему?

— Почему?

— Потому что впереди очень много проигравших. Мы готовы и полны решимости. Если бы это был один человек, вы бы его просто уничтожили, и дело с концом, так что нужно много людей, чтобы было кому принять эстафету. А мы ещё и обратимся к верхам, и мы не настолько просты, чтобы этим ограничиться. Самая мощная сила — это огласка. Мы, может, и потерпим поражение, но и вы подвергнетесь тому, чему хотите подвергаться меньше всего…

Чуньюй Баоцэ не проронил ни слова. Внимательно слушая, он впился пальцами в свои колени. Голос его осип, он покашлял и сделал несколько глотков.

— Думаю, Оу Толань и её друзья обязательно присоединятся к вам. Вы уверены, что имеете на руках достаточно доказательств. О, я вспомнил, Оу Толань говорила что-то про статистику и данные! Теперь понятно: это была угроза! И то, что ты сейчас говорил, — это тоже… угроза… — Его голос становился всё тише, и в нём звучало уныние.

У Шаюань решил, что пришло время прощаться, и спрыгнул с кана со словами:

— Я лишь сказал всё как есть. Я бы всё равно сказал это рано или поздно, даже если не сегодня. — Он положил руку председателю на плечо: — Я говорил, что мы проиграем, а вы победите. Это правда.

5

Старый Сом вошёл в тот момент, когда Чуньюй Баоцэ упаковывал вещи, и сразу понял, что тот собрался уезжать.

— Начальник, вы так резко нас покидаете.

— Я вам очень благодарен за холодец.

Круглые глаза хозяина заблестели:

— Ага, понравился, значит! — Он куда-то выбежал и вскоре вернулся с небольшой алюминиевой кастрюлей, в которой, конечно же, был рыбный студень.