Истории про девочку Эмили

— У нее нет подходящего платья, — сказала тетя Элизабет. — А к следующему воскресенью будет готово ее новое белое.

Эмили испытала некоторое разочарование. Ей всегда было интересно в церкви в тех редких случаях, когда ей доводилось туда попасть. В Мейвуде церковь находилась слишком далеко от их домика, и отец не мог посещать ее, но иногда брат Эллен Грин отвозил туда ее вместе с Эллен в своей повозке.

— Вы думаете, тетя Элизабет, — спросила она печально, — что Бог очень обиделся бы, если бы я надела в церковь мое черное платье? Оно, конечно, дешевое — я думаю, Эллен Грин заплатила за него из своих денег, — но оно закрывает меня целиком.

— Маленькие девочки, которые ничего не понимают, должны помалкивать, — заявила тетя Элизабет. — Я не желаю, чтобы в Блэр-Уотер видели мою племянницу в таком жалком платье. А если Эллен Грин заплатила за него, мы должны вернуть ей деньги. Тебе следовало сказать нам об этом, когда мы еще были в Мейвуде. Нет, сегодня ты в церковь не пойдешь. А завтра наденешь свое черное платье в школу. Мы сможем прикрыть его передником.

Эмили, разочарованно вздохнув, примирилась с тем, что придется остаться дома; но и провести весь день в Молодом Месяце было очень приятно. Кузен Джимми взял ее на прогулку к озеру, показал ей кладбище и раскрыл перед ней прекрасную Книгу Прошлого.

— Почему все Марри похоронены здесь? — спросила Эмили. — Неужели потому, что они слишком хороши, чтобы лежать после смерти рядом с обычными людьми?

— Нет-нет, киска. Так далеко мы в своей гордости не заходим. Когда старый Хью Марри обосновался в Молодом Месяце, на целые мили вокруг не было почти ничего, кроме лесов, и ни одного кладбища ближе, чем в Шарлоттауне. Вот почему все первые Марри похоронены здесь… а потом мы так и продолжали, так как хотели лежать рядом с родней, здесь, на зеленых, зеленых берегах старого Блэр-Уотер.

— Это звучит как строчка из стихотворения, — сказала Эмили.

— Так оно и есть… это из одного из моих стихотворений.

— Пожалуй, мне нравится эта идея: такое вот кладбище — только для своих, — заявила Эмили, одобрительно взирая на бархатную траву склона, спускающегося к сказочно голубому озеру, на аккуратные дорожки, на ухоженные могилы.

Кузен Джимми негромко рассмеялся.

— А они говорят, будто ты не Марри! И Марри, и Берд, и Старр… и чуточку Шипли вдобавок… или кузен Джимми Марри очень сильно ошибается.

— Шипли?

— Да… жена Хью Марри, твоя прапрабабушка, была из рода Шипли… англичанка. Тебе кто-нибудь рассказывал, как Марри появились в Молодом Месяце?

— Нет.

— Они направлялись в Квебек и даже не думали ехать на остров Принца Эдуарда. Плавание оказалось долгим и трудным, к концу его запасы воды были на исходе, так что капитан «Молодого Месяца» зашел сюда, чтобы взять пресной воды. Мэри Марри почти умирала от морской болезни — так и не смогла привыкнуть к морской качке, — и капитан, жалея ее, сказал, что она может сойти на берег с мужчинами, чтобы хоть на часок почувствовать твердую почву под ногами. Она пошла с радостью, а когда выбралась на берег, сказала: «Здесь я и останусь». И осталась! Ничем было не сдвинуть ее с места. Старый Хью — тогда он, конечно, был еще молодым Хью — и упрашивал, и ругался, и бесился, и спорил — даже плакал, как мне говорили, — но ничто не действовало на Мэри. В конце концов он уступил, велел выгрузить на берег все свои пожитки и тоже остался. Вот так Марри оказались на острове Принца Эдуарда.

— Я рада, что так получилось, — сказала Эмили.

— Так же в конце концов стал смотреть на это и старый Хью. Но воспоминание о том дне терзало его, Эмили… да, терзало. Он никогда так и не простил жену до конца. Она лежит вон там, в том углу… под красной могильной плитой. Пойди и посмотри, что он велел выбить на этой плите.

Эмили с любопытством подбежала к надгробию. На большом плоском камне была выбита одна из длинных, путаных, многословных эпитафий старых времен. Но под ней не было текста из Библии или церковного гимна: ясно и отчетливо, несмотря на потрудившееся над плитой время и покрывшие ее лишайники, виднелась строка: «Здесь я и останусь».

— Вот так он расквитался с ней, — сказал кузен Джимми. — Он был хорошим мужем… и она была хорошей женой и родила ему много детей… и он так и не оправился от горя после ее смерти. Но обида терзала его, пока он не дал ей выход вот таким образом…

Эмили содрогнулась. Почему-то мысль об этом мрачном старом предке, с его неумирающей обидой на самого близкого и дорогого человека, пугала ее.

— Хорошо, что я только наполовину Марри, — пробормотала она про себя, а вслух добавила: — Папа говорил мне, что традиция Марри — никогда не держать зла на умершего.

— Так оно и есть — сейчас, но причиной традиции стала эта самая история. Его родня пришла в такой ужас… Был громадный скандал. Некоторые люди все извратили и пытались представить дело так, будто старый Хью не верил в воскресение из мертвых в Судный день; даже поговаривали о том, что надо бы пресвитерии разобраться с ним, но спустя какое-то время эти разговоры утихли.

Эмили подскочила к другому обомшелому камню.