Исступление. Скорость

Копа, который выбрался из второй патрульной машины, Билли узнал. Сэм Собецки. Тоже сержант, но лет на пять старше Наполитино.

Собецки время от времени бывал в таверне, обычно с женщиной. Приходил, главным образом чтобы поесть, а не выпить, ограничивался максимум двумя стаканами пива.

Друзьями с Билли они не были. Но один знакомый все же лучше, чем иметь дело с двумя незнакомцами.

Уже на лужайке Билли оглянулся, чтобы посмотреть на дом.

Наполитино все еще оставался на крыльце. А потом подошел к лестнице и начал спускаться так, чтобы не повернуться спиной к открытой двери и окнам.

Подойдя к Билли, повел его вокруг патрульной машины, чтобы последняя оказалась между ними и домом.

Тут к ним присоединился и сержант Собецки.

– Привет, Билли.

– Сержант Собецки. Добрый день.

Бармена все зовут по имени. В некоторых случаях ты знаешь, что от тебя ждут того же. На этот раз случай был другим.

– Вчера у вас был день чили, а я забыл, – добавил сержант Собецки.

– Бен готовит лучший чили, – ответил Билли.

– Бен – бог чили, – согласился с ним сержант Собецки.

Автомобиль притягивал солнце, нагревая окружающий воздух, а прикосновение к крыше, несомненно, привело бы к ожогу.

Поскольку Наполитино прибыл первым, он и взял инициативу на себя:

– Мистер Уайлс, вы в порядке?

– Конечно. В полном. Все дело в моей ошибке?

– Вы позвонили по номеру девятьсот одиннадцать, – напомнил Наполитино.

– Я хотел позвонить по номеру четыреста одиннадцать. Объяснил все Розалин Чен.

– Не объяснили, пока она не перезвонила вам.

– Я положил трубку, подумав, что соединения еще не было.

– Мистер Уайлс, вам кто-то угрожал?

– Угрожал? Да нет же. Вы спрашиваете, не приставлял ли кто дуло пистолета к моему виску, когда я разговаривал с Розалин? Ну что вы. Откуда такие мысли? Вы уж извините, я знаю, что такое случается, но не со мной.

Билли предостерег себя: ответы должны быть короткими. Длинные могут принять за нервное лопотание.

– Вы сказались больным и не пошли на работу? – спросил Наполитино.

– Да. – Билли скорчил гримасу, но не так уж драматично, поднес руку к животу. – Схватило желудок.

Он надеялся, что они унюхают, чем от него пахнет. Сам-то он улавливал запах виски. Если этот запах не укроется и от них, они могли бы подумать, что боль в животе – слабая попытка скрыть тот факт, что накануне он сильно набрался и еще не пришел в себя.

– Мистер Уайлс, здесь еще кто-нибудь живет?

– Никто. Только я. Живу один.

– Сейчас в доме кто-нибудь есть?

– Нет. Никого.

– Ни подруги, ни родственника?

– Никого. Нет даже собаки. Иногда я думаю о том, чтобы завести собаку, но на этом все и заканчивается.

Взгляд темных глаз Наполитино ничем не отличался от скальпеля.

– Сэр, если в доме какой-нибудь плохой человек…

– Нет там плохого человека, – заверил его Билли.

– Если кого-то из ваших близких держат сейчас на мушке, лучший для вас вариант – сказать мне об этом.

– Разумеется. Я это знаю. Кто не знает?

Билли мутило от жара, идущего от накаленного солнцем автомобиля. Он буквально чувствовал, как его лицо превращается в сплошной ожог. Но обоим сержантам горячий воздух не доставлял никаких неудобств.

– В состоянии стресса запуганные люди принимают неправильные решения, Билли, – поддержал коллегу Собецки.

– Господи Иисусе, я действительно показал себя полным идиотом, положив трубку после того, как набрал девятьсот одиннадцать, о чем и сказал Розалин.

– Что вы ей сказали? – спросил Наполитино.

Билли не сомневался, что в общих чертах они прекрасно знали, что он ей сказал. Сам он мог повторить разговор с Розалин слово в слово, но надеялся убедить копов, что слишком много выпил, чтобы точно помнить, каким образом попал в столь нелепое положение.

– Что бы я ей ни сказал, должно быть, это была глупость, раз уж она решила, что кто-то на меня давит. Принуждение. Это же надо. По-дурацки все вышло.

Он покачал головой, удивляясь собственной глупости, сухо рассмеялся, вновь покачал головой.

Сержанты молча наблюдали за ним.

– В доме никого нет, кроме меня. Никто сюда давно уже не приходил. Никого здесь нет, кроме меня. Я предпочитаю держаться особняком, такой уж я человек.

Он решил, что достаточно. И так слишком близко подошел к нервному лопотанию.

Если они знали о Барбаре, то знали о его образе жизни. Если не знали, Розалин наверняка ввела их в курс дела.

Он рискнул сказать им, что сюда давно уже никто не приходил. Правда это была или нет, он чувствовал, что должен указать: по образу жизни он – затворник.

Если кто-нибудь в соседских домах, расположенных ниже по склону, видел, как Ральф Коттл шел по подъездной дорожке или сидел на крыльце, а сержанты решили бы опросить соседей, – Билли поймали бы на лжи.

– Что случилось с вашим лбом? – спросил Наполитино.

До этого момента Билли и думать забыл о ранках от рыболовных крючков, но стоило сержанту задать вопрос, как во лбу запульсировала тупая боль.

Глава 29

– Разве это не повязка? – настаивал сержант Наполитино.

Хотя густые волосы Билли и падали на лоб, они не могли полностью скрыть марлевую салфетку и липкую ленту.