Испытание

– Вы вроде обвиняли ее в том, что она убила собственного учителя, не так ли? – ухмыльнулся, обратившись к Ксенократу, Жнец Кромвель.

Ксенократ, сидя в своем кресле, напоминающем Большой Каньон, сгорбился, инстинктивно защищаясь.

– Печальная ошибка, – сказал он. – Вполне понятная, если учесть ту информацию, которой мы тогда располагали. Но я взял на себя полную ответственность.

– Вот и славно, – отреагировала Жнец Зинга. – Теперь в Мидмерике все труднее найти жнеца, который взял бы на себя ответственность.

Это была намеренная колкость, но Ксенорат не заглотил наживку.

– Именно поэтому так важны результаты сегодняшнего расследования, – только и сказал он.

– Ну что ж, – провозгласила Верховное Лезвие Кало, подняв руку в драматическом жесте. – Пусть битва начнется!

Жнецы Анастасия и Кюри ждали своего часа в восточном вестибюле, в компании двух охранников, которые выглядели как древние бифитеры, охраняющие замок. Затем вошел один из помощников Высокого Лезвия – из Амазонии, как о том красноречиво свидетельствовала его зеленая мантия.

– Верховные Жнецы ждут вас, – провозгласил он и распахнул двери.

– Как бы это все ни закончилось, – сказала Жнец Кюри, – знай, что я горжусь тобой.

– Перестаньте, – остановила ее Анастасия. – Вы говорите так, словно мы уже проиграли.

Они прошли вслед за помощником в зал Совета, затопленный солнечным светом, вольно льющимся с безоблачного неба.

Нельзя сказать, что Анастасия была испугана или смущена видом Верховных Жнецов, восседавших на высоких креслах-тронах. Хотя острову Стоя было без малого двести лет, зал, казалось, не имел возраста. Но он был не из другого времени, а из другого мира. Анастасия сразу подумала о глубокой древности античного мифа, о котором она читала будучи ребенком. Получить аудиенцию Совета Верховных Жнецов было все равно что предстать перед ликом Олимпийских богов.

– Добро пожаловать, Досточтимые Жнецы Кюри и Анастасия, – произнесла Восьмое Верховное Лезвие Кало. – Мы с нетерпением ждем, что вы изложите нам свое дело, а мы так или иначе положим конец этому вопросу.

Большинство жнецов ограничивались тем, что брали только имя своего Покровителя, но не стремились к тому, чтобы напоминать его или ее физически. Верховное Лезвие Кало выглядела внешне полной копией художницы Фриды Кало, включая цветы в прическе и сросшиеся брови, хотя художница родом была из Северной Мерики, а Верховное Лезвие представляло душу и голос Мерики Южной.

– Это честь для меня, ваше сверхпревосходительство, – произнесла Анастасия, надеясь, что в голосе ее не было и малой толики льстивых ноток, хотя одновременно она понимала, что они там есть.

Затем пошел Годдард, сопровождаемый Жнецом Рэнд.

– Жнец Годдард! – сказала Жнец Кало. – Вы хорошо выглядите, учитывая выпавшие на вашу долю испытания.

– Благодарю вас, ваше сверхпревосходительство, – произнес Годдард и отвесил такой глубокий поклон, что Анастасия закатила глаза.

– Будь осторожна, Анастасия, – тихо сказала Кюри. – Они будут читать язык твоего тела, а не только слушать твои слова. Их решение будет зависеть не только от того, что ты скажешь, но и от того, о чем ты умолчишь.

Годдард проигнорировал присутствие Анастасии и Кюри, все свое внимание отдав Верховному Лезвию.

– Это честь – иметь возможность стоять в вашем присутствии, – сказал он.

– Еще бы! – усмехнулся Верховный Жнец Кромвель. – Без этого нового тела вы бы сейчас просто катались по полу.

Усмехнулся и Амундсен, но никто их не поддержал, включая Анастасию, которая вовремя сдержалась.

– Верховный Жнец Ксенократ сообщил, что вы заготовили для нас сюрприз, – произнесла Верховное Лезвие.

Но, увы, оказалось, что это не так.

– У Ксенократа, я полагаю, ошибочная информация, – отозвался Годдард, скрипнув зубами.

– И уже не в первый раз, – покачал головой Кромвель.

Затем поднялся клерк и, прокашлявшись, прочистил горло, давая понять, что он готов открыть слушания и ждет всеобщего внимания.

– Открываю расследование, касающееся смерти и последующего воскрешения Жнеца Роберта Годдарда из Мидмерики, – провозгласил он. – Сторона, внесшая соответствующий запрос, представлена Жнецом Анастасией Романовой из Мидмерики.

– Просто Жнецом Анастасией, пожалуйста, – поправила Анастасия клерка, надеясь, что Совет не сочтет слишком претенциозным ее желание выступать под первым именем несчастной русской царевны, без какой-либо фамилии. Жнец Хидейоши хмыкнул, давая понять, что именно так он и подумал.

Затем встал Ксенократ и громко сделал заявление, касающееся всех присутствующих.

– Прошу клерка отметить, что я, Верховный Жнец Ксенократ, взял самоотвод от участия в расследовании, а потому во время процедуры буду хранить полное молчание.

– Ксенократ – и молчание? – переспросила с глумливой усмешкой Жнец Зинга. – Мы вступаем в сферу невозможного.