Испытание

Есть значительная разница между тем, что я могу делать, и тем, что я делать предпочитаю.

Я могу прервать нежелательную беременность и перенести зародыш в ту семью, где ребенка станут любить и лелеять – таким образом разрешив конфликт между свободой выбора и святостью жизни.

Я могу изменить химический состав крови, избавив человека от состояния клинической депрессии, мыслей о самоубийстве, бредовых состояний и иных психических расстройств, формируя, как следствие, население, здоровое не только физически, но также эмоционально и психологически.

Я могу, используя индивидуальный набор наночастиц, на ежедневной основе подгружать актуальные воспоминания – так что, если у человека окажется поврежден мозг, память помещается в свежие мозговые ткани. Я даже могу фиксировать впечатления любителей прыгать с крыши – чтобы они могли вспомнить каждое мгновение своего полета (а ведь именно ради этого они и прыгают).

Но есть вещи, которые. Я. Никогда. Не. Стану. Делать!

Вместе с тем сообщество жнецов не связано ни моими законами, ни моими этическими принципами. А это означает, что я вынуждено терпеть любую мерзость, которую они привносят в этот мир. Включая жуткое по сути и своим последствиям восстановление жнеца, которого, как я полагаю, следовало бы навсегда отстранить от дел.

«Гипероблако»

Глава 30 Вспыльчивый стеклянный цыпленок

ПО НОЧАМ в Большой Александрийской библиотеке было тихо, как в склепе, а потому никто, кроме Муниры, не знал о таинственном посетителе, который приходил в ее смену. Хотя… Знали еще и охранники, но вопросов те не задавали, а потому исследования, которые вел в публичной библиотеке Жнец Фарадей, для широкой публики оставались тайной.

Он пристально изучал том за томом в зале Основателей, не говоря Мунире, что, собственно, ищет. А она особо и не интересовалась, хотя однажды, что называется, закинула удочку.

– Если вы ищете мудрые изречения, лучше почитать Жнеца Короля, – как-то сказала она.

– В своих журналах Жнец Клеопатра много писала о ранних конклавах и Первых жнецах, – произнесла она в другой раз.

Затем она упомянула Жнеца Поухатана.

– Он славился особой любовью к путешествиям и занятиям географией, – сказала она и поняла, что попала в точку, потому что Фарадей живо заинтересовался записями этого человека.

Через несколько недель после начала работы он наконец решил установить с Мунирой официальные отношения.

– В моих исследованиях, – сказал он, – мне нужен помощник. Надеюсь, вас заинтересует мое предложение.

Хотя сердце Муниры подпрыгнуло от радости, она ничем не выдала своих чувств. Вместо этого она изобразила на лице нерешительность.

– В случае необходимости мне придется брать отпуск в университете, – сказала она, – а библиотеку покинуть. Я должна подумать.

Однако на следующий день она согласилась принять предложение Фарадея.

Она прервала занятия в университете, но в библиотеке осталась, потому что этого пожелал Жнец Фарадей. Только теперь, когда их отношения определились, он открыл ей цель своих поисков.

– Я ищу особое место. Географическую точку. Местонахождение ее было потеряно в древности, но я знаю, что она существует, и мы ее найдем.

– Атлантида? – поинтересовалась Мунира. – Камелот? Диснейленд? Или Лас-Вегас?

– Нет, – покачал головой Фарадей. – Никакой фантастики.

Потом подумал и уточнил:

– Хотя, может быть, там гораздо больше фантастического, чем во всем том, что вы перечислили. Все зависит от точки зрения. И от того, что мы там найдем.

И, поколебавшись, заявил с самым застенчивым видом:

– Мы ищем страну Нод.

Мунира не сдержала смеха. Он мог бы с таким же успехом сказать, что они ищут Срединную Землю или Человека-на-Луне.

– Но это же вымысел! – сказала она. – И не самого лучшего пошиба.