Испытание

Солнце село. Бледные огни Сан-Антонио разгорались с каждой минутой, а над городом поднялась почти полная луна. Бледно-голубой свет ее проник в комнату, выхватив из темноты кресло, на котором сидел Роуэн.

Наконец дверь открылась, и охранник вкатил в комнату странное кресло с колесами по обеим сторонам. В кресле кто-то сидел. Позади шла Жнец Рэнд.

– Привет, Роуэн.

Это был Тигр. Его силуэт вырисовывался на фоне света, струящегося из коридора, а потому Роуэн не видел лица своего друга, но он узнал голос – усталый и несколько дребезжащий.

– Что происходит, Тигр? – спросил он. – Почему Рэнд меня связала? И что это за штука, на которой ты сидишь?

– Эта штука называется инвалидным креслом, – отозвался Тигр, выбрав для ответа лишь один вопрос. – Раритет эпохи смертных. Сейчас они не нужны, но это пригодилось.

В голосе Тигра было что-то странное. Даже не легкое дребезжание, а сама мелодика речи, выбор слов и то, как ясно и четко он их произносил. Тигр поднял руку, и в свете луны на его пальце блеснуло нечто. Роуэну не нужно было догадываться, что это.

– Ты получил кольцо? – спросил Роуэн.

– Да, – ответил Тигр. – Получил.

Тяжелое, тошнотворное чувство начало подниматься в душе Роуэна, медленно прорываясь на поверхность. Некой частью своей он уже понимал, что его ждет, но всячески пытался помешать сознанию полностью увидеть истину – как будто, отказавшись думать о ней, он мог бы прогнать ее темный призрак. Но просветление не заставило себя ждать.

– Эйн! Я не могу дотянуться до выключателя, – произнес Тигр. – Включи свет.

Рэнд протянула руку, щелкнула выключателем, и реальность наотмашь хлестнула Роуэна: хотя перед ним сидел в кресле Тигр Салазар, смотрел на него отнюдь не его старый друг.

Перед Роуэном сидел и широко улыбался Жнец Годдард.

Я могу пользоваться шестью тысячами девятьюстами девятью живыми и мертвыми языками. Я способно одновременно поддерживать более пятнадцати миллиардов бесед, с полным в таковые погружением. Могу быть красноречивым, обаятельным, забавным, милым, могу говорить именно те слова, которых ждет от меня мой собеседник.

Но иногда случаются совершенно немыслимые моменты, когда все слова из всех живых и мертвых языков вдруг изменяют мне. И в эти моменты, будь у меня рот, я бы открыло его, и люди услышали бы вой боли и отчаяния.

«Гипероблако»

Глава 29 Использован для новых целей

ГОЛОВА РОУЭНА КРУЖИЛАСЬ. Он едва дышал – выдохнуть он еще мог, но вдохнуть живительный воздух не было сил, словно колено Жнеца Рэнд все еще упиралось ему в грудь. Комната словно плыла в пространстве, и Роуэну казалось – потеря сознания была бы спасением от того, что он видел перед собой.

– Да, я понимаю, – сказал Годдард голосом Тигра, – голос тебя смутил. Но тут уж ничего не поделаешь.

– Но как? Как?… – вот и все, что мог выдавить из себя Роуэн. Возрождение Рэнд стало для Роуэна неожиданностью, хотя понять, как это произошло, было возможно. Но ведь он сам отсек голову Годдарду. Он своими глазами видел, как сгорело его обезглавленное тело!

Но затем Роуэн взглянул на Жнеца Рэнд, которая в почтительной позе стояла над своим наставником, и все понял. О господи, он понял!

– Ты смог отрубить мне голову по линии нижней челюсти, – сказал Годдард. – Прямо над гортанью. Старым голосовым связкам конец. Но эти вполне подойдут.

Самым ужасным было то, что Годдард был одет не в свой жнеческий наряд, а в одежду Тигра, в его обувь. Это было сделано нарочно, чтобы у Роуэна и тени сомнения не осталось в том, что произошло. Роуэн отвернулся.

– Нет, ты уж посмотри, – сказал Годдард. – Я настаиваю.

Один из охранников зашел за спину Роуэна, взял его голову и повернул ее так, чтобы он видел человека в инвалидной коляске.

– Но как вам удалось? – с трудом выговорил Роуэн.

– Мне! Ни в коем случае! – отозвался Годдард. – Это все Эйн. Самому мне ничего бы не удалось. А у нее достало выдержки вытащить мою голову из горящего монастыря. Мне сказали, что я целый год был без сознания, лежал на льду. И поверь мне, если бы это делал я сам, то у меня было бы теперь другое тело – твое.

Скрыть своего отчаяния Роуэн не смог. Невыразимая печаль и ярость, охватившие его, пролились горькими слезами. Они ведь могли выбрать для этой цели кого угодно. Но они не сделали этого и выбрали Тигра – по той единственной причине, что тот был другом Роуэна.

– Вы грязные ублюдки, – выдавил он из себя.