Исправленное издание. Приложение к роману «Harmonia cælestis»

Скукота. Представляет ценность. Семья И. П. проживает у Ф. Б., как следствие: Данные Ф. Б. проверяем. Запрошена характеристика по месту работы. Любой человек, вступающий с ним (моим отцом) в контакт, тут же оказывается в сфере их внимания. И это распространяется, как чума. — С собой он взял трех детей. Интересно, кому из нас четверых повезло?

Внезапно м. п. у., а что если Гитта проболтается — скажем, моему брату Марцеллу? Он орет-рычит-задыхается: Скажи, что это неправда, иначе я тебя пришибу, удавлю, в землю тебя втопчу и т. д., довольно изобретательно. Я представляю себе это очень живо. Из чего видно, что нервы мои на пределе.

12 апреля 1961 года

Ну и денек, в полдень он у Й. П., затем, в 16 часов, свидание с Фаркашем. Вопрос об учениках агент поставил перед супругой Й. П. в связи с тем, что не исключено, что в одной из комбинаций эта возможность нам пригодится. И следующее задание: побывать на отпевании супруги Шандора Телеки в Университетской церкви. <Не говоря уж о том, что в этот день космический корабль «Восток-1» с майором Гагариным на борту обогнул Земной шар. Во мне пустота, надо мной — Гагарин.>

Как идут дела? — спрашивает кто-то из архивистов. Медленнее, чем хотелось бы, отвечаю я. А почему бы вам не заказать ксерокопии? Нет, нет… ну зачем… это ни к чему. (Я не такой идиот, чтобы пропускать эти документы через столько рук.) Успешной работы.

26 апреля, 9 мая 1961 года

…25-го текущего месяца вместе с двумя сыновьями я отправился на квартиру И. П., но его не было дома. Да оставь же ты нас в покое. Ну хватит!

А. С. поделился с агентом соображением, что в сегодняшних политических обстоятельствах устраивать встречи небезопасно. (…) Мероприятия: Консп. имя «Аристократ» из игры выводим.

У тети Д. П., арестован Табоди, по ее мнению, нет ничего хорошего в том, что у Д. К. собираются многолюдные компании, она этого не одобряет. А также об одной помолвке, кого он там видел (всех, tout Paris[69]) и что слышал (ничего). Однако Фаркаш доволен расширением связей.

Слава Богу, уже полшестого, так что можно заканчивать.

24 мая 2000 года, четверг

9 часов 50 минут. Передо мной на столе четыре досье. Пора спускаться в забой. День за днем проходят, как в опьянении. Ничего, кроме документов, в памяти нет, «получил задание», «агент в соответствии с инструкциями», «принятия мер не требуется». Вчера был у Гёнца [прощальный прием в связи с истечением президентского срока], много приятных людей, хорошо. Впрочем, это не значит, что не у Гёнца приятных людей было бы меньше. Однако пора, за дело.

30 мая 1961 года

Как обычно, о супруге Д. К., но: Задание выполнить не удалось, поскольку поименованная в ночь с 8 на 9 текущего месяца была арестована. Что бы это могло означать? В это время проходят аресты священников, раскручивается дело общества «Регнум Марианум»[70], «заговор» Ласло Эмёди. Дядя Эмёди возглавлял приход неподалеку от нас, на Чиллагхедь, мы бывали на его мессах, он же преподавал моим детям Закон Божий. Насколько я помню, встречался он и с моим отцом, пожимал ему руку. Laudetur Jesus Christus. In aeternum[71], господин доктор.

Значит, в то время, когда проходили эти фальсифицированные процессы, явившиеся последним всплеском террора, <а заодно был торжественно открыт Ханшагский канал,> он беспрерывно сновал между товарищами по несчастью, выслеживал, наблюдал, интересовался, исполнял и докладывал. Что он думал об этом? Что можно об этом вообще думать? Наверное, ничего. Только делать, напиваться и снова делать, ибо не существует времени, причин и следствий, а стало быть, нет и логики, нет истории, нет памяти, и, следовательно, нет морали, и даже общества нет, не говоря уже о стране, о родине, нации, есть только индивидуум (и я этот индивидуум знаю, поэтому и говорю), от которого разит обезличенностью, этой теплой гнилостной вонью, как сказано было поэтом («Есть одна женщина», стр. 8), правда, по другому поводу.