Исправленное издание. Приложение к роману «Harmonia cælestis»

Предлагаю, чтобы агента выслушал кто-нибудь из руководящих товарищей. Поездку — хотя это и небезопасно — со своей стороны считаю возможной. Если агент вернется на родину, мы выиграем куда больше, чем потеряем в том случае, если он не вернется.

11 марта 1960 года

По словам агента, ничего опасного на квартире не происходит, играют в карты по четвергам. Из этих донесений складывается нечто вроде социологического обзора неизмеримых глубин минувших шестидесятых годов. Капитан почему-то настаивает на том, чтобы агент познакомился с Э. С., который работает в ресторане, а мой старик обещает помочь А. С., поскольку мой зять также работает в ресторанном бизнесе, и правда, муж моей тети работал гардеробщиком в ресторане «Анна». Тот самый, который, как сказано и в «Гармонии» (стр. 451), был вылитый Витторио де Сика. Ресторанные бабочки в нем души не чаяли, он обращался с ними как с настоящими дамами, иначе он не умел, целовал им ручки и проч., и те на секунды действительно становились дамами, обретали достоинство, их ожидало признание — но лишь до тех пор, пока рядом с ними находился мой дядя.

Есть фразочка, из которой становится ясно, что почту нашу досматривали. Но не так тщательно, как бы надо (есть еще недостатки, товарищи!). Приглашение, присланное из Вены, имеет один изъян, а именно тот, что К. находится под контролем, а мы это упустили, хотя письма с Запада отслеживаем в первую очередь. Quel malheur![62] Хорошо еще, что в нашем доме у них свой агент, который и обратил их внимание на дефект.

16 марта 1960 года

Действительно, держат на поводке, голова идет кругом от бесчисленных донесений. Поименованного я посетил на квартире; он дважды расцеловался со мной. От этих личных подробностей меня всякий раз мутит, дважды расцеловался, позорище! (Однако какой парафраз: поцелуй Иуды, только наоборот!) Ну зачем, ну зачем ему эта субъективность! (Еще раз: эх, чья бы корова мычала…) Заключение: Сообщения агента стали более качественными, потому что прежние его донесения по форме были слишком немногословными. По-моему, это верно, донесения стали более жизненными, более яркими, как будто процесс сочинительства (творчества, черт возьми!) доставлял ему наслаждение. Поскольку речь зашла о детях и гриппе, я заметил, что эпидемия гриппа, похоже, «свирепствует» и в политике и дошла даже до Хрущева. На что жена П. сказала, что, действительно, ей кажется, что он болен и проч.

Примечание: В поведении агента наметились изменения. К заданиям стал относиться более амбициозно, чем раньше. (…) Письмо мы проверили, сообщения агента соответствуют действительности. Слава те Господи, ибо истина, что лгуна догнать легче, чем хромую собаку.

22 марта 1960 года

Очередная серия донесений. Ощущение — словно бредешь по пустыне. О встрече с Б.-Б. в ресторане «Карпатия». О живущей в Париже дочери Д. К., которая собирается разводиться с мужем. Еще одно длинное донесение. Носоглотка буквально забита песком, мне нечем дышать.

Отправился перекусить на рынок, ибо от голода уже рябило в глазах, но все было настолько неаппетитное, мясо на углях, какие-то пончики, все утопает в жире, в венгерском жире, так что купил три банана. Какой-то хмырь клянчил милостыню, решил не давать, но потом все же дал. Зеленщик и старуха как раз его костерили, здоровый, крепкий мужик, для таких тут работы полно, а он прохлаждается. Прохлаждается, милая Ибике, прохлаждается, потому что работать таким западло.

Когда возвращаюсь, то слышу, как кто-то из архивистов сетует: На Баттяни идти не имеет смысла, овощей там уже не осталось. Будь я в более игривом настрое, заглянул бы сейчас в указатель — посмотреть, стучали ли мы на кого-нибудь из рода Баттяни. А собственно, почему бы не заглянуть? Что я теряю? Заглядываю. И точно, стучали, с какой стати потомки знаменитого венгра должны быть исключениями? В общей сложности 8 упоминаний. Это к вопросу о свежих овощах.