Исполнитель

«Знаешь ли ты, рыцарь, что вот прямо сейчас произнёс очередной Приговор? Нет, не исполнил предначертанное — ты сам приговорил этого человека?»

Рыцарь молчал, чувствуя наползающий холодок. Сам? Он сам? Да кто он такой, чтобы творить Приговоры?

«Если ты возьмёшь семьсот, ну пусть семьсот пятьдесят, этот купец останется жив. Но за триста заёмных рублей ему не рассчитаться. Его убьют, рыцарь, зарежут свои. Или придумают кое-чего похуже, восточные люди жестоки и злопамятны»

Перс уже возвращался, за ним шёл зверообразный мужик явно восточной наружности, весь заросший бородой, угрюмо зыркающий бешеными глазами. Этот тип толкал перед собой фигурку, замотанную с ног до головы в покрывало, нетвёрдо стоявшую на ногах. Ещё на плече амбала висели два связанных вместе ковровых мешка.

— Слюшай, нету такой денги нигде! — купец выглядел расстроенным. — Я тибе часть своим товаром отдам, бири, слюшай!

— Что за товар? — Первей всё смотрел на зверообразного мужика, придерживающего волосатой ручищей тоненькую, явно девичью фигурку.

— Пойдём унутрь, смотреть будешь, — забормотал купец, понижая голос. — Шибко хороший девка, свежий персик, слюшай.

«Внимание, рыцарь» — Голос Свыше был напряжён. — «Фокус с пуговицей не лишает человека сознания и даже отчасти воли. Этот купец тоже задумал фокус. Как только ты войдёшь внутрь лавки, этот волосатый зверь ударит тебя по голове медной дубинкой, обшитой кожей, вон она у него в рукаве. А вечером всё устроят так, что тебя никто не найдёт»

«Понял» — Первей подавил ярость, сейчас нельзя, нельзя… Привычная дрожь сменилась вроде как холодком. Всё.

— Ну пойдём, — вздохнув, рыцарь скинул ставшую мягкой и безвольной руку амбала с плеча невольницы, подтолкнул девушку ко входу в лавку. Туда же был втолкнут купец, и последним вошёл в дверь Первей, ведя амбала за руку — тот глядел неподвижно перед собой стеклянными глазами, вяло переступая ногами. Дверь захлопнулась.

— Молчи и не двигайся! — приказал персу рыцарь, запирая дверь лавки на засов. Мог бы и не говорить. Купец тоже смотрел на Первея стеклянными глазами, даже не помышляя о каком-либо сопротивлении или бегстве.

Раскутав безвольную фигурку, рыцарь даже остолбенел на миг — до того хороша была девчонка, с виду лет пятнадцати-шестнадцати. Волосы, ещё недавно заплетённые в косу, были распущены, ложась на спину широкой густой волной до пояса, круглые упругие груди торчали яблоками, распирая холщовую рубашку, единственную одежду красавицы. Из-под рубашки виднелись стройные девичьи ноги, обутые в кожаные опорки. А лицо — и вовсе глаз не оторвать… Вот только глаза были мутные, стеклянные. Первей прошептал освобождающее заклятье, но глаза нисколько не прояснились, всё так же безучастно глядели в никуда.

«Не понимаю, Родная. Я что-то делаю не так?»

«Не старайся, ты тут с самого боку. Её опоили отваром из маковых головок, индийской конопли и кое-каких трав. Она очнётся только к вечеру»

Первей снова подавил волну ярости. Нельзя, нельзя… Он подошёл к двери, отодвинув засов, выглянул на улицу.

«Ты куда?»

«За Патриком. Мне не унести столько денег самому, Родная»

Патрик, дисциплинированно стоявший там, где ему было велено, всё ещё глазел по сторонам, открыв рот, так что Первею удалось подойти к нему вплотную.

— Пойдём, Патрик, — юноша вздрогнул, покраснев. Негоже воину быть таким растяпой.

Войдя в лавку, Первей снова запер дверь на засов. Приступим…

— Где деньги?

Перс молча указал рукой на два плотных ковровых мешка-хурджина, висящих через плечо амбала. Первей одним движением стянул мешки, тяжко бухнувшиеся на землю.

— Здесь сколько?

Перс с мукой смотрел на него. Ах, да, ему же приказано молчать…

«Здесь все деньги, что ты запросил — тысяча рублей, серебром и золотом. Сто динаров под полом лавки, в углу, тебе надо лишь засунуть руку в дыру. Не отвлекайся, заклятье тает!»

«Я добавлю, если надо. Погоди чуток»

— Ты можешь говорить, — разрешил он персу. — Где ты взял эту девчонку?

— Купиль…

«Слушай, рыцарь, кончай бодягу. На все твои вопросы я сама отвечу по дороге, не трать время, болван ты этакий!»

Рыцарь взохнул. Значит, точно болван, раз уж это утверждает Голос Свыше…

— Есть тут для неё одежда? Русская одежда, платье?

— Там… платие…

Первею пришлось повозиться, обряжая стоявшую, словно кукла, девушку. Оторвав кусок покрывала, соорудил платок — нельзя девушке появляться на улице простоволосой…

— Есть ещё ценности в этом доме?

Купец протянул руку, растопырив пальцы, унизанные перстнями. Первей хмыкнул.

— Давай сюда. Ещё что?

— Сапля булат… Киншал…

— Тащи.

Покончив с изъятием неправедно нажитого имущества, Первей разделил хурджины, кивнул Патрику, молча наблюдавшему за сценой:

— Берись.

«Постой, рыцарь. Сделай одну вещь для меня»

«Что именно, Родная?»

«Видишь этого зверя? Самому ему женщины ни к чему, зато он обожает их мучить. Самое любимое его развлечение — пытать девушек голыми руками, лазая туда… В общем, ты понял. В прошлом году он так замучил одну строптивую рабыню, по приказу этого купца, для острастки остальных»