Искушение Тьюринга

Знаете, я ведь встречался с Джулиусом Пиппардом. Вам это имя о чем-нибудь говорит? Нет? Что ж, довольно незначительная персона, его научные изыскания полностью провалились. Пренеприятный тип к тому же… Не в моих правилах пинать лежачего, но знаете… этот мистер Пиппард и в самом деле встал у меня поперек горла. Он звонил моему начальству, представляете? Это был настоящий цирк! Хотя, знаете, я должен благодарить его за это. Ведь это из-за Пиппарда я ушел из полиции… Нет, нет, что вы… я очень уважаю полицейских, всегда на их стороне… но… это не для меня, понимаете? Мне это неинтересно… Да, да… теперь у меня другая жизнь… я почти доволен… Спасибо, спасибо, приятно слышать, что вы цените мою работу… И вам всего наилучшего… И вот, знаете, в один прекрасный момент я понял, что в этом мире за все надо платить. Я вернулся в свой номер в отеле…»

Оборвав на полуслове внутренний монолог, Корелл решил, что настало время снова проветрить мозги. Он вышел на улицу. За голубыми жалюзи паба на противоположной стороне улицы пел Дэвид Уитфилд. «Cara mia, why must we say goodbye…»[57] Корелл взглянул на небо. Было пасмурно и холодно, но на Корелла этот вечер подействовал подобно освежающему душу. Он ощутил прилив сил и забыл о нависшей над ним опасности. Зря. Потому что загляни Леонард в этот момент в дверь ближайшего паба, непременно увидел бы там высокого мужчину с родимым пятном на лбу.

***

Этот тип, а звали его Артур Мюлланд, был старым сотрудником Центра правительственной связи и наблюдал из открытой двери паба за Кореллом. Стоило Леонарду продолжить путь по улице, как Артур Мюлланд покинул паб и последовал за ним. Корелл свернул на Сент-Эндрюс-стрит и пошел по направлению к вздымающемуся вдали римско-католическому храму.

В данном случае, чтобы заметить преследователя, не нужно было быть Шерлоком Холмсом. Мюлланд, как отмечал еще Алан Тьюринг в своем в письме, выделялся из толпы. Благодаря высокому росту и примечательной нетвердой походке, он не имел ни малейшего шанса остаться незамеченным и нередко плевал на самые очевидные из предписанных шпионам правил. С годами Мюлланд становился невнимателен и неуклюж. Инструкции гласили неопределенно: «Установить слежку за тем-то и тем-то…» Артур плохо представлял себе, что именно должен делать. Понимая, что и сам, в свою очередь, может находиться под наблюдением, Мюлланд тупо двигался вслед за Кореллом.

В известном смысле они были похожи: оба ненавидели свою работу и произносили длинные протестные монологи, оба плохо спали минувшей ночью и были не вполне трезвы. Несмотря на жену и троих детей, Мюлланд чувствовал себя таким же одиноким, как и Корелл, и в последнее время подозрительно много нервничал. Артур сам не мог понять, в чем здесь дело. Возможно, в алкоголизме. Мюлланд пил, а в промежутках между запоями страдал от абстиненции. Болел, лечился, валялся в постели, снова пил…

Он был экспертом по алкоголю. Мог объяснить, какой сорт спиртного вызывает те или иные физические или душевные муки. Ни для чего другого места в его мозгу не оставалось, поэтому Мюлланд не особенно вникал в тонкости шпионской работы. Бесконечные прятки и торчание под окнами порядком раздражали его. Нередко он ненавидел тех, за кем приходилось следить. На всю жизнь запомнился ему полный презрения взгляд гомофила Тьюринга. Мюлланду не нравилось, что полиция никак не может оставить это дело.

Он взглянул на наручные часы: половина седьмого. Полицейский, за которым следил Артур, вошел в бар «Ригал». На парне был подозрительно дорогой костюм. Мюлланд достал из кармана серебристую фляжку и приложился к горлышку.

***

Корелл заказал те же сорта импортного пива, что и Краузе в Уилмслоу. Пока пил, вспоминал дом на Эдлингтон-роуд, заново переживал свои впечатления – воспоминания об отце и ночном поезде, видел мертвого математика на койке и белую пену вокруг его рта. Неожиданно Кореллу пришло в голову, до чего это все было странно. Вот Алан Тьюринг мыслил, изобретал – а теперь он не мыслит и не изобретает. Целая вселенная канула в небытие. В статье в журнале «Майнд» Тьюринг определил место сознанию где-то в мозге, но где именно? Как можно локализировать себя самого? Кто знает, может, в этой точке снимается противоречие парадокса лжеца?

Корелл прикрыл глаза и попытался представить, какой частью мозга он думает. Искомое, как ему показалось, располагалось где-то в области затылка. Леонард усмехнулся, расплатился, не допив, и вышел на улицу.

Там снова полил дождь. Куда идти? Леонард решил просто пройтись, но через несколько метров остановился. Ему показалось, что кто-то следует за ним. Должно быть, это была его паранойя, да и укрыться преследователю было негде – ни дверей, ни деревьев. Корелл двинулся дальше.