Искушение

– Только недолго! – вдруг повернувшись, перебила его громко и даже нагло Катя. – А то я больше никогда не пойду с вами, Андрей!

– Да-да, – испуганно поддакнул ей Андрей и, повернувшись к Александру Петровичу, приложил руки к груди, прося прощения.

Александр Петрович растерянно, ничего не понимая, посмотрел на Катю, потом вежливо и понимающе на Андрея:

– Так вот… а тот каталог, что в прошлом году… он… там заминочка была с госфинансированием, сами понимаете, кризис, но он уже в работе, не сомневайтесь, ваши гостиницы представлены в наилучшем виде, как крупнейшая национальная сеть в стране! А этот каталог думаем выпустить ко дню Победы! Так, знаете, очень парадно! С большими лентами в цветах российского флага… очень красиво… – Александр Петрович глядел на Андрея со значением.

– Все, не хочу про ваши финансирования, идемте курить, Андрей! – Катя встала решительно.

Александр Петрович забагровел лицом, строго и чуть обиженно распрямился, а Андрей склонился к его уху и что-то зашептал.

– Да-да, а-а?! – и лицо Александра Петровича поплыло в нежной льстивой улыбке, вскочил, будто кипятка в штаны плеснули и склонился перед Катей. – Очень рад! Очень, очень, так сказать, рад! Премного благодарен, то есть! – Он готов был превратиться в носовой платок, лицо пылало неподдельным счастьем. – Мы потом, я заеду потом, дорогой Андрей Михайлович, и мы договорим! Дело государственной важности! Парадный, простите, сами понимаете, каталог российских гостиниц и… я пойду! Все понимаю! Приятного отдыха! – Александр Петрович поклонился Кате до самого стола, чуть не опрокинув лбом бутылку с вином, и исчез в зале, будто провалился.

Теперь уже Катя села изумленная.

– Что ты ему сказал? – склонилась к Андрею заговорщически.

– Сказал, что ты племянница премьер-министра! – сквозь стиснутые зубы ответил Андрей и расхохотался. – Ты… как… – он не мог остановиться, – как ты такую дурочку включила? Откуда это? Ой-ей-ей!

– Не знаю! – Катя тоже смеялась. – Твои «Поющие трусы» вспомнила и представила, как они…

– Но как он испарился! – Андрей смеялся еще сильнее. – Рассказывает сейчас, что знаком с племянницей самого… «Премного счастлив!» Ха-ха-ха!

– Да нет, «премного благодарен»! – Катя тоже не могла остановиться. – И «парадный, простите, каталог». У нас хозяин квартиры такой же толстячок! Так же хихикает, когда улыбается, и глаза бегают!

– У них у всех глаза бегают…

– Интересно, зачем? А кто он?

– Кажется, замминистра, пустое место, всю жизнь чиновник! Ничего в своей жизни не сделал.

– Так не бывает!

– У них только так и бывает! Делать умное лицо, помалкивать со значением, пристраиваться к делам, которые сделали другие. Произносить «Есть!» в лицо начальству с видом человека, падающего на амбразуру врага. И начальники его точно такие же! Они друг у друга учатся!

Потом были танцы. Андрей сразу и категорически запросил пощады. Он остался сидеть за столиком и любовался, как танцевала Катя. На нее, впрочем, смотрели все. Через некоторое время ее уже не отпускал от себя распорядитель танцев. Забывая о публике, главный танцор заказывал оркестру что-то сложное латиноамериканское и они оставались вдвоем с Катей. Это было красиво и профессионально. Многие встали со своих мест, подошли к танцполу, обступив кружащуюся пару, переговаривались одобрительно и аплодировали особо изящным движениям. Высокие каблуки мешали, Катя скинула туфли, и ее живые ноги замелькали, едва касаясь блестящего паркета. Она никого не замечала и выглядела спортивно и очень женственно для такой юной девочки.

Андрей напряженно следил за ними, ревновал к распорядителю и ко всему залу и даже комплексовал, что с ним случалось крайне редко. И, нахмурившись, думал о том, что никогда так не восхищался ни одной женщиной. Глубокое и почему-то нервозное чувство тревожило изнутри. Толпа зрителей окончательно закрыла от него танцующую пару, это был всего-навсего вальс, но никто больше не вышел, никто не решался танцевать рядом с ними, и они кружились одни. Катино платье раскрывалось и взметывалось, щеки потемнели, и от этого она казалась еще прекраснее.

Андрей опрокинул стопку и опустил голову, невольно прислушиваясь к аплодисментам и крикам публики.

Он понимал, что давно уже любит ее, и думал о том, о чем не может не думать уважающий себя человек. Об их будущем. Он думал об этом и раньше, но, помня об их первой встрече, говорил себе, что ему и так хорошо. И даже очень хорошо, что у него никогда не было такого красивого, такого душевного и честного друга. И пока Катя оправлялась от болезни и привыкала к нему, его заботы о ней и ее отце как-то компенсировали любовные отношения.

Андрей потянулся за бутылкой, поднял глаза, к нему сквозь расступающуюся толпу шла Катя с туфлями в руках. Он встал, Катя обняла, прижалась к нему и быстро поцеловала его в угол рта. Это был их первый поцелуй, она никак не смутилась, блестела глазами и тяжело дышала.

– Я тебя бросила, прости! – Катя отряхивала ступни друг о друга и надевала туфли.