Искушение

Трое веселых парней за его спиной – двое из них были рыжие и пухлые – набрались уже прилично, орали, перебивая и пихая друг друга, громко чокались и даже, обнявшись, пытались петь. Алексей прислушивался к их разговору, но так и не понял, что у них за радость.

Он перебирал мысленно события своей жизни в Лондоне, рассказывал о них Кате, это у него превратилось в привычку, и даже после того, как он сам прекратил их переписку, он еще чаще стал с ней разговаривать. Особенно когда бывало настроение, когда что-то получалось. Времени не было совсем, занятия начинались в семь утра и заканчивались в семь вечера или позже, и еще дома надо было работать – у Алексея, единственного русского в их группе, совсем не было профессионального опыта.

Однажды преподаватель предложил ему рассказать обстоятельно о современной русской журналистике. Алексей просидел в интернете полночи, а утром отказался от этой работы. Современная русская журналистика, если рассказывать всю правду, за редким исключением, выглядела полным позором, над этим могли смеяться или жалеть его несчастную Россию, а ему этого не хотелось. Он объяснился с преподавателем, и тот понял. Сказал, что уважает его позицию и что сам поступил бы так же.

Его московские проекты, о которых он рассказывал Кате и которые хотел обсудить здесь, в последнее время едва дышали. Ничего не хотелось. Хотелось к Кате. Он не понимал, что с ней. После того, как она выставила его товарища с его подарком, он окончательно понял, что Катя им не интересуется, а, возможно, и презирает.

Он думал дальше и понимал, что она имеет на это полное право, что он абсолютное ничто в этом мире. Ни кулаков, ни профессии, ни дела, одни планы, за которые ему теперь было только стыдно. Несостоятельные, безденежные и даже глупые планы ничтожного, нигде и никак не состоявшегося человека. И он временами рад был, что его общение с Катей прекратилось. По крайней мере, так все было яснее.

О том, что случилось на турбазе, он старался не вспоминать, но не мог – это было самым жгучим позором его жизни. Он хорошо помнил, как его били и как он тут же падал, и что он вообще ничего не смог сделать. Ее насиловали, а он валялся под дверью, как тряпка. Если эти видения приходили ночью, то дальше сна не бывало. Он похудел и вел одинокий образ жизни.

На соседнем стуле, опираясь на стойку, сидел парень его возраста. Тоже пил пиво и тоже подолгу застывал в окно. Они второй час сидели рядом, иногда и локтями касались, но ни разу не взглянули друг на друга. Алексею хотелось с кем-то поговорить, он поглядывал на отражение соседа в ночном зеркале окна. После третьей поллитровки пива взял себе виски, чуть было не взял и соседу. Машинально. Так он к нему привык.

Сосед почувствовал, наконец, что за ним наблюдают, повернул голову, посмотрел внимательно, кивнул спокойно и безразлично. С виду они были ровесники. Он тоже худой, но светловолосый и в очках с толстой оправой.

– Привет! – кивнул Алексей и неожиданно для себя добавил: – Хочешь, возьму виски? Пиво не берет уже!

Парень без особого интереса посмотрел на Алексея.

– Ты русский?

– Я – да, – удивился Алексей, – а ты здешний?

– Нет, я шотландец. – Он развернулся на стуле в сторону Алексея и переставил свой почти пустой пивной стакан ближе к Алексееву бокалу.

Алексей пошел к стойке и вскоре вернулся с двумя стаканами виски. Они чокнулись.

– Меня зовут Джек. – В пабе шумели, играла музыка, громко шел футбол на большом телеке, но их лица были близко друг к другу, и они слышали друг друга.

– Алекс, – они еще раз чокнулись. Оба были уже крепко выпившие.

– Ты эмигрант?

– Нет, я живу в Москве, на стажировке здесь. В «Гардиан», – добавил не без гордости.

– Русских тут не любят.

– Да? – удивился Алексей. – Я не заметил.

– Ты в Англии, тут и не заметишь, но в газетах все есть. Ты не бываешь в таких местах, где тусуются богатые русские?

– Нет. А за что их не любят?

– Сходи, посмотри, сам увидишь. Они ничего не делают, а скупили пол-Лондона.

– Тут много таких, кто много работал, но у них отняли бизнес… – защитил своих Алексей.

– Кто отнял? Бандиты? – Джек прищурился внимательно.

– Государство… – нерешительно произнес Алексей, но подумав, качнул головой: – У нас государство такое, это хрен объяснишь. Шотландцы, были времена, тоже уезжали из Великобритании!

– Шотландцы уезжали работать, а русские тут отдыхают! У вас у всех нечестные деньги? У вас вообще там честные есть?

– Почему у всех? – обиделся Алексей.

– Я не знаю, я спрашиваю…

– Слушай, Джек, у меня вообще нет денег!

– А почему же ты угощаешь меня виски?

– Не знаю, просто захотелось. Я один тут живу, у меня девушка осталась в Москве. И она, кажется, не хочет меня видеть.

– Почему – кажется? Ты у нее спрашивал?

– Нет, я это чувствую. Мне так кажется, понимаешь?

– Все-таки вы русские очень странные. Вы ничего не знаете, вам все кажется! Красивая девушка?

– Очень.

– Рюсски красавиц, – произнес Джек на едва понятном русском и улыбнулся в первый раз за весь разговор.

– Вот! – Алексей открыл Катину фотку на телефоне.

Джек взял телефон, прищурился в экран. Кивнул одобрительно.