Искупление вины

— Сделал вид, что очень напуган, что хочу жить, и согласился на сотрудничество. А потом, когда они мне окончательно поверили, убедил русских в том, что буду очень полезен, если вернусь обратно в «Абверкоманду».

Коваль смотрел уверенно. Держался достойно. Майору нравились такие люди. Очень бы не хотелось разочаровываться в этом парне.

В кабинет заглянул начальник штаба Степан Воловик, в действительности Ганс Циглер. Тот редкий случай, когда он решил побеспокоить шефа во время разговора.

— Хорошо… Мы потом продолжим, а сейчас можете идти. И выспитесь, наконец, отдохните! — выказал свое расположение Ковалю Петергоф. — А то смотреть страшно, одни мощи остались! И синяки вон какие под глазами. У наших бойцов должно быть отменное здоровье, чтобы сильнее бить врагов рейха!

— Есть отдохнуть, господин майор!

Развернувшись, Коваль чеканным шагом вышел из кабинета.

Начальник штаба положил перед Гемприх-Петергофом листок с напечатанным текстом.

— Мы тщательно осмотрели сапоги Коваля, на них не было синей глины. Вот это заключение экспертизы.

Майор взял лист бумаги, где подробно описывались подошвы сапог, начиная от стертостей на внутренней стороне и заканчивая крошечными частичками глины и песка, въевшихся в кожу обуви.

На обратной дороге, о чем Коваль сообщал в отчете, он должен был пройти через село Разумовское, находящееся в пяти километрах от линии фронта. Этот район майор Петергоф хорошо знал. Бывал там не однажды еще до войны. Особенность этой территории заключалась в том, что на карьерах близ поселка добывали синюю глину, невероятно пластичную и пригодную для керамики. Посуда из этой необычной глины ценилась очень высоко. Но эта глина обладала одним весьма важным свойством — она была необыкновенно маркая. Стоило только запачкать ею одежду или обувь, она не смывалась очень длительное время.

— Значит, все-таки он не проходил через Разумовское?

— Получается, что так.

Гемприх-Петергоф поморщился: всегда неприятно разочаровываться в людях.

— Твое мнение?

— Скорее всего, он работает на русскую контрразведку. Русские допустили промах, что доставили его к самой границе. Ему следовало бы идти пешком.

— Но он мог и сам проехать до границы на телеге.

— Мог и сам, — охотно согласился начальник штаба. — Но зачем в таком случае он лжет в своем отчете?

— Тоже верно… Отправьте его в штрафной лагерь. Пусть там разберутся!

— Слушаюсь!

— Что-нибудь еще? — несколько раздраженно спросил майор у замешкавшегося начальника штаба.

— Из Центра пришло распоряжение подобрать из нашей школы тридцать человек, которых можно будет забросить в Пермскую область. Планируется массовое десантирование.

Гемприх-Петергоф невольно скривился. О создаваемом подразделении он уже был наслышан. Вряд ли это было распоряжение адмирала Канариса, скорее всего, это идея Гиммлера, которому не давали покоя успехи адмирала, вот он и решил отличиться перед фюрером и продавить план высадки массового десанта в глубокий тыл русских.

В задачу подразделения входило взрывать железнодорожные пути, военные заводы, минировать мосты. Эффект от подобной акции окажется минимальный. Бо́льшая часть агентов будет уничтожена в первом же боевом столкновении. А разведка любит тишину, куда важнее для дела внедрить разведчика на стратегические объекты. Один такой агент принесет куда больше пользы, чем две тысячи десантников, отметившихся боем в глубоком тылу русских. Для войны, в которой участвуют миллионы людей с обеих сторон, победа в локальной операции мало что изменит. Вряд ли она будет иметь даже какой-то политический резонанс, но зато вполне подойдет для двухминутного доклада Гитлеру.

— Хорошо… Пусть так и будет. Отправьте тех агентов, которых мы хотели отсеять в зондеркоманды.

Обычно в зондеркоманды отправляли тех, кто по своим данным не подходил под категорию агентов. В своем большинстве довольно ограниченные личности, но, как правило, бо́льшая часть из них люто ненавидела Советы, что с лихвой компенсировало интеллектуальную ограниченность. Майор называл их коротко — «мясо»!

Едва за начальником штаба захлопнулась дверь, как в кабинет негромко постучался обер-лейтенант Голощекин. Дождавшись разрешения, он вошел и, положив на стол несколько запечатанных конвертов, доложил:

— Пришли радиограммы от групп Лесника, Курьера и Ворона.

Гемприх-Петергоф взял один из конвертов, но вскрывать не стал. Внимательно посмотрев на обер-лейтенанта, выглядевшего взволнованным, спросил:

— Что в них?

— Все три группы сообщают о том, что близ Ленинградского фронта происходит значительное сосредоточение техники.