Искупление грехов

- Это Аностен… – сказала Кри-ана, подходя ко мне. – Зря мы сюда сунулись. Лучше бы прорваться попытались.

- Многие пытались, – ответил я. – Только неизвестно, сколько прорвалось.

Я снова осмотрелся. Местность под нашими ногами уходила вниз, к городу. Бывший тракт отлично просматривался – на нём деревья были ниже, росли реже и выглядели не слишком здоровыми. Что там с трактом намудрили древние строители, что даже спустя тысячи лет лес не смог его победить?

Сам Ано-Стен-Стара меня, в отличие от дороги, не впечатлил. Да, город был немаленький. Его окружали высокие и широкие стены, сложенные из белого камня – но из всех укрытий для защитников на стене были только зубцы. Когда-то у города протекала река, но теперь от неё осталось одно лишь каменистое русло, не заросшее лесом просто потому, что в сезон дождей река всё ещё возвращалась. Но больше всего моё внимание привлёк даже не сам город, а очередная башня, стоявшая в переходе от нас.

По сравнению со всеми виденными ранее – она была более широкая, более приземистая и практически целая. Именно к башне я и повёл отряд. Стоило подойти ближе – и стало понятно, что это укрепление и вовсе разительно отличается от всех найденных нами в Пуще. Во-первых, сложено оно было из массивных каменных блоков, которые держались без всякого раствора. Если на башне и были мелкие элементы, то они давно осыпались, не устояв под напором веков. Но основная конструкция осталась целой. Сохранилась даже дверь, закрывающая вход внутрь.

- Могу поспорить на своё месячное жалование – это строили сари! – заявил Хохо, когда отряд расположился на земле вокруг башни.

- Если тебе так хочется двойное жалование, просто придумай небывалое достижение и подойди к Шраму, – ответил ему Ша-арми. – Он, может, тебя пожалеет и выдаст. А про спор – забудь.

- Ну вот зачем ты так?.. Вдруг бы кто-нибудь решился? – расстроился Хохо.

- Зачем тебе деньги в самом центре Пущи, убогий? – не выдержал Эр-нори. – Выберись живым сначала.

- Нет… Нет в вас веры в светлое будущее, – патетично отверг все обвинения десятник.

Пока Лютый готовится закидывать «кошку», десятники послали бойцов искать воду и готовить дрова. Солнце катилось к горизонту слишком быстро, чтобы терять время на отдых.

Лютый кидал верёвку не меньше двадцати раз, пытаясь закрепить её на каменной площадке перед дверью. Площадка была торцом огромного блока, вросшего в землю. Поверхность была слишком ровной, а камень – слишком плотным. Каким-то чудом Лютый всё же забрался наверх и через несколько секунд прокричал:

- А дверка-то заперта!

Я вздохнул и полез к нему. Площадка оказалась довольно широкой – на ней спокойно могли разместиться три-четыре человека. Но вот тяжёлая дверь неожиданно оказалась настоящей проблемой. Старая древесина давно уже напоминала камень, но не рассохлась и не развалилась. Попробовав пару раз выбить дверь, я оставил бесплодные попытки.

- Бойницы слишком узкие! Никто из нас не пролезет, – крикнул снизу Кирри, успевший обежать вокруг башни.

- Плохо! – ответил я ему. – Дверь мы не вышибем – что это за дерево такое? Но в башню надо как-то проникнуть.

- Шрам, спускайся! Дай другим посмотреть! – крикнул снизу Суч.

К двери началось настоящее паломничество. Каждый считал своим долгом попробовать с ней справиться. А я, откровенно говоря, растерялся: вся моя надежда была на эту башню – и не справиться с какой-то запертой дверью было просто ударом судьбы. Спас положение тощий безымянный по прозвищу Листик. Он долго упрашивал Лютого закинуть «кошку» в бойницу четвёртого яруса над дверью. Тот сначала отмахивался, но потом сдался и с пяти попыток закрепил веревку. Листик скинул доспехи, ловко забрался наверх и протиснулся в бойницу, разодрав рубашку и кожу на груди. Он скрылся внутри башни – через минуту за дверью что-то громыхнуло, и дверь открылась. Листик с круглыми глазами посмотрел на нас и молча указал на вход в башню.

Это был склеп. Не прошло и нескольких минут, как в моих руках были глиняные таблички, написанные на хенгонском. Пусть за тысячи лет язык и изменился, но понять его ещё было можно. Здесь, внутри монументального сооружения, нашли свой приют последние защитники Аностена. Отряд копейщиков вырвался из павшего города, охраняя дочь правителя. Они не смогли уйти далеко – теряя людей, добрались только до этой башни. Давно уже пали стены, задавлены были последние очаги сопротивления в городе, а в башне десяток копейщиков и пятёрка телохранителей наследницы правителя – «лины» Ка-мори – ещё двадцать дней держали оборону.

Командовал отрядом начальник охраны лины – Са-ин-ан. Даже то, что он увидел своими глазами, не смогло убедить его в том, что привычный мир рухнул. Са-ин-ан не сумел принять того, что не придёт помощь от Хенгонов, не появится подмога от Берингтонов. Не примчится родичи лины из степей на востоке. Он до последнего верил, что сможет продержаться. Каждый день он описывал скупыми строками на глиняной табличке, которую закидывал в печь для обжига и заботливо складывал в сундук. Даже когда на пятнадцатый день умерла лина, он продолжал писать.