Искупление

— Хэрб, — я недовольно поморщился, — если он решит меня убить, никто не сможет ему помешать. Но он этого делать не будет, — поспешила я добавить, глядя на гневное лицо своего помощника. — Он болен мной, Хэрб. Он боится меня потерять настолько, что, скорей, посадит на цепь, чем убьет. А вот управлять мной через детей, может. Поэтому-то их и спрятали. Я очень переживаю, ты должен меня успокоить.

Хэрб некоторое время мерил меня взглядом, в котором застыло подозрение, затем вздохнул и сдался.

— Хорошо, только ради вашего спокойствия.

— Вот и умничка, — я улыбнулась и сходила за письмом, которое подготовила еще с вечера. — Вот это ты прочитаешь детям или отдашь воспитателям, чтобы прочли они. А это, — я протянула второе письмо, поменьше, — передашь тарине Артей, здесь указания и пояснения, как они будут получать деньги на содержание детей в будущем. Ну и вот это, — теперь я отдала ему увесистый кошель, — тебе на дорогу. Не хочу, чтобы ты хоть в чем-то нуждался. Теперь, куда тебе ехать.

Дорогу до нужного поместья я нашла еще вчера, перерыв несколько старых карт. Этот уголок чаще значился, как пустошь, он действительно был практически необитаемым, потому что не нес в себе никакой пользы. А вот на более древних я нашла замок, за которым протекала река. Он такой был один, так что дорогу до него я вычислила легко и теперь объяснила Хэрбу, как легче достичь цели.

— Когда мне выезжать? — спросил парень.

— Если ты уже поел, то можешь отправляться в дорогу. — Ответила я. — Постарайся не привлекать внимания. Не бери много вещей, сумку спрячь под плащом, а лошадь купи в городе. Из дворца лучше выйди пешком, словно не отправляешься далеко и скоро вернешься.

— Хорошо, моя госпожа, — кивнул юноша, поднимаясь на ноги.

— Тогда удачной дороги, Хэрб, — улыбнулась я и протянула к нему руки. — Ты лучший друг, о каком я могла только мечтать. Рада, что мы встретились, жаль только, что так поздно.

Парень, улыбнувшийся было, вдруг сурово свел брови и через чур спокойно спросил:

— Что?

— Что? — я непонимающе взглянула на него.

— Что вы только что сказали? Что значит ваше «жаль, что поздно»? Что вы задумали, Сафи? — он подступил совсем близко, и я неожиданно почувствовала, что передо мной уже совсем не мальчик, а молодой мужчина.

— Я имела в виду, Хэрб, что мне бы хотелось иметь такого друга раньше, тогда бы я не была так одинока, — глядя ему в глаза и, как можно, убедительней, ответила я. — Только и всего, мой мальчик.

— Смотрите мне, — строго, без намека на улыбку, произнес юноша. — Сафи, я вас из-под земли достану, если что-то сотворите с собой, ясно?

— Ты забываешься…

— Нет, это вы забываетесь! — воскликнул он. — Не забывайте, что есть те, кому вы дороги, и я один из них. Я выполню ваше поручение, но только попробуйте не дождаться меня, — голос его вдруг сорвался. — Я не хочу вас терять…

После этого развернулся и стремительно покинул покои, а я бессильно опустилась обратно на диван. Радужное настроение испарилось так быстро, словно его и не было. Что же ты делаешь, Хэрб? Зачем вешаешь на меня новую гирю ответственности? Я ведь все так хорошо сделала, освободилась, подготовилась, зачем ты сказал те слова, которые легли на грудь каменной плитой? К чему ты приговариваешь меня? К ненавистному браку, к брачной ночи с человеком, при мысли о котором меня начинает трясти, к его попыткам скорей вновь заполнить мое чрево. И ведь я действительно смогу оттаять со временем, глядя, как он будет возиться с нашими детьми, а он будет, потому что хочет их. Что дальше? Стоны наслаждения в супружеской спальне и пустота в душе? Не хочу! Не хочу предавать тех, кто умер ради его любви. Не хочу рожать ему детей, не хочу принимать его естество, не хочу жить рядом и встречать день за днем в его объятьях. До крика, до надрывного стона не хочу!!!

Поднявшись на ноги, я потерла лицо, встряхнула руками, сбрасывая оцепенение, и покинула покои. Мой путь лежал к тару Лаггеру. Охрана привычно шла, окружив меня, не задавая вопросов и не интересуясь о планах на день.

— Как себя чувствует Ганас? — спросила я у Дьола.

— А что этому медведю сделается? — хмыкнул моя нянька. — Лежит, эль хлещет, лечится.

— Своеобразное лечение, — усмехнулась я.

Именно в Ганаса попала стрела неизвестного лучника. Лекарь осмотрел его, перевязал, надавал микстур, от которых раненный отказался, заявив, что у него свой проверенный способ исцеления. Теперь стало ясно какой.

— Надо бы его проведать, — заметила я.

— Не стоит, — ответил Дьол. — Он сейчас не готов принимать посетителей.

Наемники засмеялись, я же только изумленно вздернула брови. Оказалось, что дело всего лишь в том, что раненный пьян в стельку.

— Он больше похож на смердящий труп, чем на человека, — хмыкнул один из моих охранников. — Отойдет, сам объявится.

Спорить не стала, тем более, мы уже подошли к покоям лекаря. Я невольно посмотрела в ту сторону, где находились покои герцога. Со времен моего последнего отравления, Лаггер жил неподалеку, чтобы прибежать при первой необходимости. Стража, стоявшая возле герцогских дверей, поклонилась мне.