Искупление

Он молча кивнул, и мы вдвоем вошли к Виктору. Я, с неимоверным облегчением, заметила перемены в нём: пот уже не покрывал его лицо, которое было не таким бледным. Дыхание ровное и глубокое, он словно спал, немного склонив голову набок. Мы подошли к его постели с обеих сторон. Я не смогла сдержать улыбку и, опустившись перед кроватью на колени, взяла его руку в свои ладони. Ещё не могу поверить, что всё позади, что его жизнь в безопасности.

— Ну и напугал ты нас всех, брат! — тихо молвил Эскалант, садясь на край его постели.

— Это уж точно, — сквозь слёзы всхлипнула я.

Вдруг его веки стали подрагивать, губы зашевелились, и раздался полухрип, полустон:

— Латти…

Я прильнула к нему ближе, не веря в своё счастье:

— Да, любимый, я здесь. Я рядом.

Под звук моего глосса он медленно распахнул шоколадные глаза и стал осматриваться.

— Умер? — хмурясь, спросил он, когда увидел моё лицо, прильнувшее к его руке.

Я не сдержала нервный смешок и, смахнув слёзы, замотала головой, не в силах вымолвить ни слова.

— Ты был чертовски близок к этому, брат, — сказал Эскалант, и Виктор повернулся на звук его голоса.

— Рад видеть тебя, Себастьян! — слабо сказал он.

Тот ухмыльнулся:

— Даже представить себе не можешь, как это взаимно, — он хотел было ещё что-то сказать, но в последний момент передумал и встал. — Пойду за доктором.

Когда он вышел, Виктор снова перевёл на меня взгляд и тут же нахмурился:

— Что с твоими волосами?

Я машинально подняла к голове руку и почувствовала, как пальцев коснулись коротко остриженные обрубки локонов.

— Сейчас так модно, — я слегка смутилась.

Его лицо смягчила слабая улыбка:

— Тебе идёт.

Я слегка рассмеялась:

— Ты неисправимый льстец, любимый, — слова вылетели машинально, и у нас обоих перехватило дыхание.

— Так я любимый? — первым нарушил наше молчаливое переглядывание Виктор.

Я склонилась, слегка коснувшись его губ в поцелуе. В комнату, постучавшись, вошёл Себастьян вместе с врачом, и я поспешила подняться на ноги. Нехотя отпустила его руку. Дав обещание вскоре вернуться, я покинула его, чтобы умыться и попить воды. Я вдруг осознала, что со вчерашнего дня я ничего не ела вообще. Как ни странно, есть мне и не хотелось, а вот от жажды умирала.

***

— Что у неё с волосами? — серьёзно спросил у брата Виктор, когда доктор закончил свой осмотр и опрос о его самочувствии. Эскалант отошёл от окна и залпом осушил стакан с остывшим кофе.

— У меня есть подозрения, — начал он, — что это была её плата за твоё лекарство.

Эскалант опустился на свежие подушки и ещё больше нахмурился:

— Плата? Кому?

Эскалант передёрнул плечами:

— Думаю, цыганам.

— Что?!

— Своим чудесным исцелением ты обязан ей. Не буду тебя обманывать, даже я её пытался остановить, решив, что она в конец обезумела от горя.

Виктор сжал простынь в кулак и сухо молвил:

— Рассказывай.

***

Я вошла в свою комнату и, прислонившись спиной к двери, закрыла глаза. Он жив. Большего облегчения и счастья в моей жизни никогда не было. Он жив. Ничего более не нужно мне, осознала я. Какой же жестокий был урок! И очень многому он меня научил. Теперь я ясно осознала, как сильно люблю этого человека и что готова ради него на всё. Простить? Убить? Умереть? Всё, что скажешь, любимый! Моё сердце, казалось, стало вдвое больше меня. Оно билось и млело от желания прильнуть к нему. Признаюсь откровенно: я никогда не буду испытывать такие чувства к Гаспару. Господи! Да, я никогда не испытаю нечто подобное ни к кому, кроме Виктора! Он — мой любимый всеми рваными частичками моего битого сердца. Лишь он способен его разрывать на самые малюсенькие клочья и исцелить в один миг! Мой единственный…

Гаспар. Бедный Гаспар. Он звонил мне пару раз, пока ехала в такси в тётушкин дом. Я рассказала ему коротко о произошедшем. Чувствовалось его напряжение, голос выдавал его. Мне придётся нарушить слово. Я разорву помолвку, как только он вернётся. Жестоко? Нечестно? Бесчеловечно? Да, но в любви нужно быть эгоистом, иначе невозможно.

В дом, где мы жили, я больше не вернусь. Снова перееду к тёте. Буду помогать ей с Матиасом и встречаться с Виктором. Как же я счастлива!

Я подошла к зеркалу и слегка вздрогнула, увидев там незнакомку: остриженные волосы, впалые щёки без намёка на румянец и темнеющие круги под глазами.

— Надо поспать! — сделала вывод я вслух и, утвердительно кивнув своему отражению, повалилась на постель, даже не думая переодеваться.

Глава 36 Счастливые мы