Искупление

Нет-нет, я не уйду! И не просите! Мне не нужно успокаиваться! Только спасите его, и я сделаю всё, что скажете!.. Не хочу умываться, Мари! Это же кровь Виктора, его частичка, как же я могу её вот так смыть?! Да, офицер, я его знаю! Это Никодим Дворак, он хотел меня убить. Нет, я не видела его здесь до выстрела… Простите, мне нужно ехать! Я поеду с Виктором. Нет, не родственница… Как нельзя? Он моя жизнь! Не оставлю его, и не просите! Вы что, газет не читаете?!

Держу его руку.

Мы мчимся по улицам Барселоны с бешеной скоростью. Я слышу указание врачей, но не понимаю их языка. Они разрезали его футболку. Кровь сочилась из жуткой раны. Его глаза закрыты… В них светят светом. Вроде есть реакция. Это хорошо, ведь?

Держу его руку.

Больница. Носилки. Куча журналистов. Белые коридоры. Крики докторов, мечущиеся медсестры. Люди расступаются. Операционная… Как, куда? Я с ним! Нельзя?!

Мою руку грубо отнимают от него и двери закрылись. Всё. Я осталась в коридоре. Но только моё тело. Душа полетела к нему. Она парила над ним, когда его возвращали к жизни.

Виктор, любовь моя! Жизнь моя!.. Зачем?.. Зачем же ты сделал это?! Разве нужна мне жизнь без тебя?.. Прости меня! Прости за то, что отказалась от тебя! Так я не смогу! Жить и знать, что тебя нет… Я готова была существовать без тебя! Но ты так жестоко дал понять, что хотела лишь одного: знать, что ты где-то там живёшь, кем-то любим и даже любишь, пусть не меня!.. Прошу тебя!.. Умоляю, дай мне шанс всё исправить!.. Не бросай меня! Живи, Эскалант! Живи!

Кто-то меня звал. Я чувствовала чьи-то руки нас своих плечах. Меня тряхнули. Но я не могла отвести глаз от закрывшихся массивных дверей операционной. Плач. Я слышала, как плачет женщина.

— Он спас меня, — прозвучал мой шепот. — Он занял моё место. Нечестно… Так нечестно!

Меня силой куда-то увели. Туалет. Холодная вода обожгла моё лицо и руки. Нет! Не смывайте её! Кровь Виктора, оставьте мне её! Нет!.. Кто-то был сильнее меня…

— Злата, Злата! Ты слышишь меня?! Очнись!

Себастьян. Зачем он смыл его кровь с меня?.. Отпусти, мне надо к нему. Нет, не хочу в палату!.. Укол иглой в руку. Не больно. Кто-то обнял меня. Плакать? Не могу… Мне надо к нему. Отпустите меня! Что со светом? Почему вдруг стало темно?.. Там же Виктор! Как же они без света его спасут?!..

***

Больше не могу спать. Я резко открыла глаза. Где я? Почему эта комната похожа на больничную палату?

— Тётя? — мои глаза сфокусировались на спящей Тессе.

Она резко дернула головой и проснулась.

— Латти, милая! — она поднялась и подошла ко мне. — Как ты? Я тут принесла тебе переодеться…

Её глаза смотрели на меня странно. Она меня боялась? Я опустила взгляд на себя. Пытаясь понять, что произошло. На моём черном платье были засохшие пятна…

Виктор. Я вспомнила.

— Как он?

Тётка нервно сглотнула и посмотрела на меня глазами, полными слёз.

— Нет, тётя! — замотала я головой. — Только не вздумай сказать это…

— Он жив, — поспешно сказала она.

Я судорожно выдохнула, но что-то здесь не так.

— Говори, тётя.

— Пуля была… отравлена. Они не знают этот вид яда…

Словно приговор я слушала дрожащий голос тётки, рассказывающий о том, что моему любимому осталось жить несколько часов. Яд попал в кровь и отравил его. Тот самый яд, который ещё неизвестен врачам, о котором трубили все новостные порталы Испании. «Цыганский яд»…

Откинув полог покрывала, я встала с постели и пошла к выходу. Меня немного шатало. Тётя поспешила за мной, всхлипывая. Мой взгляд остановился на сидящих в коридоре Давиде и Ньевес Эскалант. Мать Виктора плакала. Себастьян перехватил мой взгляд и застыл рядом с ними. Здесь же были Мари и Адриан. Я решительно двинулась в их сторону.

— Латти? — подняла на меня глаза Мария, но я не отреагировала.

Ньевес подняла ко мне своё заплаканное лицо. Я встретилась с ней взглядом. Из-за меня. Всё из-за меня.

— Простите меня… — прошептала и опустилась на колени перед этой женщиной, чувствуя, как слёзы катятся по моим щекам. — Как я хочу поменяться с ним…

Меня стали поднимать на ноги. Это были Давид и Себастьян. Я сопротивлялась, но сил у меня не было. Я неотрывно смотрела на мать Виктора.

Она медленно встала на ноги и… обняла меня.

***

Взявшись за ручку двери, я, немного помедлив, открыла её. В палате было светло, как днём, несмотря на то, что была поздняя ночь. В центре огромной комнаты стояла кровать, на которой лежал Виктор Эскалант. На его лице была кислородная маска, из рук торчали капельница и провода, которые вели к многочисленным аппаратам, реагирующим на малейшее изменение его состояния. Так символично звучал ритм его сердца, словно отсчитывал страшные секунды. Удерживая очередной поток слёз, я зажала рот рукой и шагнула к нему.

— Виктор!.. — тихо молвила я, глядя на его красивое лицо и не веря… нет!

Я не желала верить, что могу скоро его потерять. У него такие красивые глаза, цвета шоколада. Неужели он никогда их не откроет?! А голос… его красивый тембр узнаваем из миллионов других! И теперь никогда он не скажет мне так нежно: «Крошка…»?!