Искупление

— Не потрудишься объяснить что это? — раздался надо мной сердитый голос Гаспара.

Он хлопнул по столу свежим выпуском газет перед моим лицом. Я недоуменно взглянула сначала на разгневанного жениха, а потом на приятно пахнущего типографией разворот издания. Там красовались наши с Эскалантом фотографии. Мы сидим в «Де Томазо», он придерживает меня за локоть, вот мы входим в его дом… Разные ракурсы. Удачные кадры.

— Хорошие фото? — равнодушно сказала я.

После пережитого меня уже мало что волновало. Похоже, я действительно стала бесчувственной. Мне повезло…

— Не шути со мной! Ты же знаешь, я не переношу предательства! Говори! Слышишь, говори сейчас же! — кричал Гаспар, метаясь по комнате.

Я спокойно встала из-за стола и посмотрела на него:

— Что ты хочешь услышать?

— Правду! — он резко подскочил ко мне и схватил за плечи. — Что у тебя было с ним? Только попробуй лгать!

Мне было больно и стыдно, но врать я не собиралась.

— Он поцеловал меня, я ответила. Но больше ничего не было. Мы все выяснили и попрощались.

— Ты целовалась с ним?! — вскричал он и снова забегал по комнате.

— Предатель! Как он мог?! Он же обещал мне!..

В таком состоянии я видела его впервые. Но слова Гаспара не прошли мимо моего слуха.

— Вы говорили обо мне?

Гаспар резко замер, словно понял, что сболтнул лишнего. Значит, не так уж он честен со мной, как я думала. Я смотрела, как он, всегда такой сдержанный и вежливый, явно нервничал. Его поймали на лжи.

— Он просил меня расторгнуть помолвку. Сказал, что… любит. Я предоставил выбор тебе, пообещав друг другу не влиять на твоё решение и всё рассказать… тебе.

— Что же не рассказал? — усмехнулась я.

Гаспар виновато опустил глаза:

— Не смог…

— Понятно, — вздохнув, я пошла к выходу.

Как же мне всё это надоело! Может, и вправду одиночество для меня будет выходом?

— Ну что же, — я приостановилась подле него. — Как бы там ни было, я выбрала тебя. Между мной и Эскалантом ничего не было и не будет. Но мне неприятно от твоих слов и подозрений.

Мои слова проникли вглубь его сознания, и он мгновенно унял своё бешенство.

— Ты права, прости. Я просто обезумел от ревности! Я бы не пережил твоего предательства!

Он обнял меня. Мне было всё равно, только бы не целовал!

— Ладно, я к тёте. Хочу познакомиться с братом.

— Я заеду за тобой после работы, милая.

Выйдя из этого дома, я почувствовала себя лучше. Меня душила та атмосфера. Я не могла спать в комнате, где на мне лежал Эскалант. Я так не хотела опять переживать боль расставания, но даже и не поняла, когда опять перешла эту черту!

Глядя на мелькающие мимо машины и прохожих, меня вдруг осенило. Да ведь я — Амалия! Та, которую я презирала за предательство жениха, за то, что она влюбилась в Виктора и помешалась на нём. Это была я… Никогда не думала, что смогу понять её чувства и поступки. Но всё же так и случилось.

***

Январские дни медленно тянулись. Они превратились в одну серую и дождливую массу. Отношения между мной и Гаспаром стали напряжёнными. Моё безразличие к нему усилилось, а его надежды на то, что я стала в него влюбляться, не оправдывались. Всю вину он перекладывал на Эскаланта, с которым теперь не виделся. По крайней мере я не знала этого. Светские новости снова пестрили сплетнями о моей лживой и гулящей натуре. Писаки жалели Гаспара, обливали меня грязью и повествовали о новых похождениях Эскаланта. Теперь у него появились новые старые друзья — Ксавьер и Хоакин. И жизнь его стала прежней: ночные клубы, пьяные выходки и, конечно же, окружение девушек, каждый раз новых. Он больше не звонил, не писал и не искал со мной встреч. Словно я была тем грузом, который мешал ему выплыть из спокойного и скучного моря. Вот так и закончилась его любовь ко мне.

Я прятала в себе сильную боль от этой мысли. Час за часом хоронила свои чувства. Снова, снова и снова. Я уже переживала подобное, но опыт оказался бесполезным. Почему-то эту науку в совершенстве изучить невозможно. Каждое новое разочарование, обида, жестокость воспринимается так же остро, как и в первый раз.

И я нашла выход. Пропустив через себя муку, напившись страданиями, я выстроила стену. Высоченная и бетонная, она защищала мои истинные чувства и не выпускала их… Сурово. Жестоко. Реально. Всё в лучших традициях взрослой жизни, а не сказочной истории. Принцы со своей любовью остались c принцессами: Золушками, Спящими Красавицами и Белоснежками, хотя я с детства не любила сказки о любви. Может, из-за этого моя жизнь и похожа на шпионский детектив с элементами трагедии. Мысль о финале, в котором гибнет главный участник истории, воспринимается мной как заслуженный отдых. Страшно от этих мыслей. Однако не больно. Это тоже плюс.

Моя бесчувственность достигла совершенной формы. Единственные, кто вызывали эмоции во мне, это тётя и мой братишка. Я проводила в их компании всё свободное время, отыскав в этом своё обезболивающее. Тётя словно помолодела. Она была преисполнена счастьем, и я радовалась за неё и за мальчугана, который оживил её дом.