Исключительно твой

— Да неужели наша дочь так плоха? — поддразнивает он меня, и знакомые смешинки в глазах делают что-то неправильное с моим пульсом. И эти его «наша дочь». Вдох-выдох. Уймись ты уже, дура! Ничего… ничего ведь не изменилось. Он, как и прежде, женат.

— Нет, — откашливаюсь, — не плоха. Но так уж вышло, что я родила девушку куда более мощного темперамента, чем я сама.

— Кавказская кровь, — опять улыбается. За гордость, что звучит в его голосе, я готова простить едва ли не все.

— Наверное.

— Расскажи мне о ней. Я все хочу знать.

Хочет. Вон ведь как смотрит… В груди ворочается и давит. Где найти в себе силы переступить через себя, чтобы он хоть у моей дочери был?

— Ну, представь, что я ращу драматическую актрису золотого века Голливуда — томные вздохи, убийственный взгляд, звонкий хохот, и тут же бурные слезы… Она просто обожает находиться в центре внимания и ради него готова на все. Она может расквасить коленку до крови и даже не пикнуть. Но храни тебя господь, если ты только посмеешь в ее присутствии посмотреть на любую другую девочку! Красивые платья, стразы, всякие разные женские штучки — флакончики с духами, пудра, кисточки, украшения… Моя косметичка разорена ее стараниями. У меня нет ни одной не сломанной помады… Извини, я увлеклась, — одергиваю себя.

— Нет. Что ты! Мне интересно, — перехватывает мою ладонь. Голос такой, будто каждое слово требует от него усилий. Это капкан. Не иначе. Выдергиваю пальцы. Я не против, если он хочет поиметь какое-то участие в жизни Марьям. Но мне всегда стоит помнить, что мы не вместе. Мы просто родители… — Нам нужно решить, как быть дальше.

— Разве для этого тебе не нужно посоветоваться с женой? Кстати, где она?

На что я рассчитываю, задавая этот вопрос? На то, что его жена сгинула? Черте что! Столько лет прошло. Какое мне дело?!

— Мы с Фаридой живем каждый своей жизнью. Она не в том положении, чтобы как-то влиять на мои решения.

— Интересные у вас отношения.

Ужасно хочется вернуть его вопрос. Оно стоило всех этих лет? Но я прикусываю язык и переключаюсь на стюардессу, которая как раз вышла, чтобы предложить нам прохладительные напитки. Бокал вина пришелся бы очень кстати. Вот только я не хочу, чтобы родители Марата подумали, будто для меня норма кирять с утра.

— У тебя с Альберто лучше?

Давлюсь гребаным яблочным соком. Откуда он знает про Альберто?!

— Не думаю, что тебя это касается.

— А зря.

ГЛАВА 23

Марат

Это было ошибкой. Так в лоб ей это сказать. Потому что Афина моментально захлопнулась. Отгородилась от меня стеной упрямого молчания. А ведь на первых порах (я даже не ожидал) довольно развернуто отвечала на все мои вопросы о дочке. Очевидно, таким образом Афина дает мне понять, что если на дочь я имею хоть какое-то право, то прав на нее саму у меня и в помине нет.

Вопрос — кому они принадлежат? Альберто? Кто он вообще такой? Меня ошпаривает ревностью, как кипятком. Хотя, казалось бы, пять лет прошло. Как так вышло, что я до сих пор так остро ощущаю Афину своею? Будто мы с ней вот только вчера расстались. И даже ревность эта, считай, родная. За исключением, может быть, лишь того, что тогда я ревновал ее к Коваленко. Не передать, как ревновал. Я, как и моя дочь, весьма темпераментный парень.

— Ты где планируешь остановиться?

— А что? — глядит хмуро.

— У родителей недалеко от подъемников замечательный дом. Я бы очень хотел, чтобы вы с Марьям у нас погостили.

— Ты с ума сошел? — Афина открывает рот. — Это совершенно невозможно.

— Почему? Я хочу как можно больше времени провести с дочкой. И с тобой. — Говорю, как есть, ничего не тая. Не боясь отпугнуть ее своим напором или поспешить с выводами. Ничего в этой жизни я не понимал так ясно, как то, что Афина — та самая единственная для меня женщина. И теперь, когда жизнь нас опять столкнула, я сделаю все, чтобы не потерять ее снова. Я землю переверну, если это потребуется.

— А я не хочу проводить время с женатым мужчиной. Извини. Это полностью исключено.

Поспорить хочется очень. С другой стороны, я понимаю, что оставаясь женатым, ничего требовать не могу.

— Тогда я вас подвезу. За нами приедет машина.

— В которую мы все не влезем. — Опять протестует. — Перестань. Мы с Марьям доберемся сами.

— Уж не Альберто ли будет тебя встречать?

В глазах Афины вспыхивает адское пламя. Зря я это. Знаю. Просто не могу удержаться. Не могу, и все. Сумасшедший день. Слишком много всего на меня свалилось. Я в полнейшем неадеквате.

— Тебя это не касается, Марат.

— Все что касается моей дочери, касается меня.

— Отлично. Что будем делать с твоей женой? Я тоже понятия не имею, что за женщина с тобой рядом.

— Если я скажу — неправильная женщина, этого будет достаточно? Неправильная, чужая, не моя…

Афина отводит взгляд.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Чтобы ты знала. Мне жаль нашего прошлого.

— Ты сам его выбрал.

— И ошибся. Больше я таких ошибок не повторю.

Наш разговор опять прерывает стюардесса. На этот раз разносят чай-кофе и легкий перекус. На время кормежки Мариам предпочитает пересесть к нам. Тут бы мне поменяться с нею местами, но я просто усаживаю ее на руки.