Исключительно твой

— Даже мысли такой не было.

— Черта с два! Хочешь, чтобы я побыл в твоей шкуре, да?

— Убирайся.

— Нет! — нависает. Тянется, чтобы поцеловать. Я всеми силами его отталкиваю. Я бьюсь.

— Вон! Пошел вон отсюда! С меня хватит!

Он осекается. Уходит, как побитый. Но мне так плохо, мне так жалко себя, что на жалость к нему меня уже не хватает. Беру больничный до конца недели. Если его это не устроит — пусть увольняет. В любом случае я ни на что не способна. И это никакая не драма. Просто реально крепко подводит здоровье.

— Я по своей части ничего не нахожу. Гемоглобин немного низкий, но это ничего не объясняет, — разводит руками терапевт, к которому я пришла, когда мне не стало лучше ни через день, ни через два. — Вы у гинеколога давно были?

— Каждые полгода прохожу чек-ап.

— Вам бы к нему сходить. Вдруг это что-то по-женски. — Смотрит на меня поверх очков.

— В смысле — по-женски? — туплю.

— Так тяжело иногда протекает банальный токсикоз. Жаль, не догадался сразу взять анализ на ХГЧ. Когда у вас были последние месячные?

Это до того нереально, что я даже не напрягаюсь. Лениво отлистываю дни назад и…

— Давно. Больше шести недель — так точно! — вскакиваю. Волосы падают на вмиг покрывшееся потом лицо. Яростно отбрасываю их за спину.

— Тогда вам хотя бы домашний тест сделать.

Киваю. Сгребаю сумочку, на подкашивающихся ногах несусь по коридору, вниз по лестнице. В ушах гремят слова доктора. Перед глазами мелькают картинки. Нет. Нет! Не может быть. Марат очень ответственно подходил к вопросам контрацепции. Еще бы. Мне отводилась всего лишь роль любовницы. При законной жене, у которой были эксклюзивные права на продолжение рода. Я на это страшно обижалась. Это причиняло мне самую сильную боль. И вот теперь… Что? А если нет никакой беременности?

Я делаю тест. Нет. Три теста. И все они положительные. Тогда, не веря своему счастью, я еду за подтверждением еще и к врачу.

— Срок беременности соответствует полным семи неделям.

Семи! Я отматываю память назад. Был только раз, когда мы пренебрегли презервативом. В Беляево. Но я же еще кровила… А оно вон как.

Выхожу на улицу. Меня снова шатает. Но в этот раз не от слабости. А от счастья. Я словно пьяная. И как раз в этот самый сладкий момент моей жизни звонит телефон.

— Марат!

— Как хорошо, что ты еще не забыла о моем существовании.

— Марат…

— Если ты сегодня не вернёшься на работу, мне придется тебя уволить.

— Я приеду прямо сейчас! Мне столько нужно тебе сказать…

— Вот и хорошо, — как будто смягчается.

Мы не виделись почти две недели. Я истосковалась по нему, извелась. Но даже в сладком сне я не могла представить, что у меня будут такие новости в следующую нашу встречу. Не стуча, захожу в кабинет. Марат оборачивается. Я несусь к нему в руки, не давая сориентироваться.

— Афина… — выдыхает мне в волосы. И столько муки в его голосе, столько тоски…

— Скучал?

— Очень. Я больше не выдержу этих качелей. Правда… Давай уже что-нибудь решать.

Его глаза абсолютно больные. А мне так хорошо, так счастливо от того, что нашим бедам пришел конец.

— А все уже решено за нас. — Смеюсь. Марат, удивленный моим настроением, приподнимает брови.

— Да? И что же?

— Ты должен отменить свадьбу.

Его глаза гаснут. Он отпускает мои руки и оторачивается.

— Опять ты за старое? Я же тысячу раз тебе объяснял — не могу! Не могу я ничего отменить.

— Можешь. Я беременна, Марат. Я беременна…

— Чушь какая! — он отшатывается.

— Чушь? — эхом повторяю я.

— Да. Весьма, кстати, неоригинальная. Не унижай ею ни меня, ни себя. Это… недостойно.

— Недостойно… — опять попугаем, как дурочка. Осознав это, трясу головой. Нет. Ничего страшного. Он просто не понял. — Я не вру. Господи, у меня даже справка есть, — отчаянно пытаюсь держать лицо.

— Ты не можешь быть от меня беременна. Мы предохранялись. Так что либо твоя справка липовая, либо…

— Что?

Нож в груди проворачивается. И это «что» — как выдох. Едва слышное. Сиплое. Не мое.

— Либо это не мой ребенок.

ГЛАВА 21

Марат. Пять лет спустя.

— Девочка! Девочка, милая, туда нельзя.

На девочку не смотреть невозможно. Маленькая, шумная. Настоящий дьяволенок. Темные кудри торчат в разные стороны, заколка, которая должна была их обуздать, съехала на бок. Щеки румяные, как яблочки. Живые глаза. В руке деревяный меч, которым она то и дело помахивает.

— По-че-му низя? — интересуется, рубя мечом воздух в такт.

— Потому что это комната для персонала.

— Так, а нельзя почему?

Переглядываемся с матерью. Синхронно закусываем губы, чтобы не засмеяться. Малышка совершенно очаровательна. А больше в VIP-зале аэропорта смотреть не на кого. Здесь своего вылета ожидаем лишь мы с родителями и сестрой, семья с детьми-подростками и компания бизнесменов. Все они сидят на приличном расстоянии от нас.

— Потому что там живет злой серый волк! — не придумывает ничего лучше тетенька за барной стойкой. Губы девочки округляются синхронно с глазами.

— Настоящий?

— Угу.

— Страшный? С большими зубами?

Отец откладывает планшет и тоже устремляет взгляд на малышку.

— С огромными.