Читаем Исключение как правило полностью

(68) Беда была в том, что Зоя надумала меня женить на своей ученице. <…> Пройдя через легкомысленный ад собственной жизни, Зоя решила, что надо укреплять устои, в углу у нее висели иконы, у изголовья лежало Евангелие. Ну что ж, жениться так жениться, не обижать же старуху (Волга, 1998).

Для этой конструкции характерен особый просодический контур – падение тона в конце фразы. Минимальным тестовым контекстом для нее является способность появляться с предшествующими частицами ну что ж, ну…., которые можно считать факультативным элементом конструкции. В качестве заполнителя переменной X может выступать лексема любой части речи: глагол (инфинитив (68), финитная форма глагола (71), причастие (72)), существительное (как в именительном, так и в косвенных падежах (69, 70)), предикатив (73), прилагательное (74), числительное (75) и др.[47]

(69) – Чего тебе? – Лошадок долго ждать, а в тихой половине офицер банчок предлагает. Мирно и покойно время скоротаете. – Банчок так банчок (Б. Васильев. Картежник и бретер, игрок и дуэлянт).

(70) Ну, думает Вереницын, коли Протобекасова, так Протобекасова. Благо же он человек тоже с состояньем (И. Тургенев. Месяц в деревне).

(71) Крымов развел руками, как бы говоря: «Что ж, повезло так повезло, ничего не поделаешь» (В. Гроссман. Жизнь и судьба).

(72) Приучена так приучена,согласился ученый. – Пусть сторожит… (Г. Горин. Сказка про собаку, которая прожила триста лет).

(73) То, что Мустафе запрещено было кем-то плясать в литературном кабаке, позабавило Иуду Гросмана, но не озадачило: ну нельзя, так нельзя(Октябрь, 2001).

(74) Смешные так смешные, мой миленький, – что нам за дело? Мы станем жить по-своему, как нам лучше. Как же мы будем жить еще, мой миленький? (Н. Чернышевский. Что делать?).

(75) Когда мы подписывали контракт, я сразу сказал, что нужно подписывать на три года. Он же настаивал на пяти. В итоге я согласился – пять так пять. Сама церемония подписания проходила нервно (Мегаполис-Экспресс, 2005).

Среди собранных примеров встретились и такие, в которых место переменной X занимает именная (76) или количественная группа (77).

(76) Ну и что, – сказал он неуверенно. – Новый президент так новый президент(В. Пелевин. Чапаев и пустота).

(77) Ну что же, два года – так два года, ничего не поделаешь – закон суров, но он закон (Советская Россия, 2003).

В НКРЯ не удалось найти примеров на такие случаи, в которых повторяющимся элементом конструкции является предлог, однако, согласно нашей интуиции и редким примерам из интернета, предложения типа (78) выглядят естественно.

(78) – У нас еще видео есть. Но только после National Geographic, сижу на контракте.

– Ну после так после, но чтоб непременно., и полную версию! (интернет-коммуникация, 2013).

По существу, ограничения на переменную X сводятся к запрету двух морфологических форм глагола: сослагательного наклонения и императива, все остальные формы остальных самостоятельных частей речи и предлога (вершины предложной группы) допустимы. Обязательное требование к элементу X – контекстная обоснованность: он должен иметь семантического антецедента или в непосредственно предшествующей фразе (79), или в большом контексте (80).

(79) – Экипаж – шесть человек, – сказал Хурков, – включая проверяющего. Всем – поровну. Разговор закончен. – Ну закончен – так закончен,лениво проговорил Ильин (Звезда, 2002).

Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Philologica

Флейта Гамлета: Очерк онтологической поэтики
Флейта Гамлета: Очерк онтологической поэтики

Книга является продолжением предыдущей книги автора – «Вещество литературы» (М.: Языки славянской культуры, 2001). Речь по-прежнему идет о теоретических аспектах онтологически ориентированной поэтики, о принципах выявления в художественном тексте того, что можно назвать «нечитаемым» в тексте, или «неочевидными смысловыми структурами». Различие между двумя книгами состоит в основном лишь в избранном материале. В первом случае речь шла о русской литературной классике, здесь же – о классике западноевропейской: от трагедий В. Шекспира и И. В. Гёте – до романтических «сказок» Дж. Барри и А. Милна. Героями исследования оказываются не только персонажи, но и те элементы мира, с которыми они вступают в самые различные отношения: вещества, формы, объемы, звуки, направления движения и пр. – все то, что составляет онтологическую (напрямую нечитаемую) подоплеку «видимого», явного сюжета и исподволь оформляет его логику и конфигурацию.

Леонид Владимирович Карасев

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
Япония: язык и культура
Япония: язык и культура

Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности. Книга продолжает серию исследований В. М. Алпатова, начатую монографией «Япония: язык и общество» (1988), но в ней отражены изменения недавнего времени, например, связанные с компьютеризацией.Электронная версия данного издания является собственностью издательства, и ее распространение без согласия издательства запрещается.

Владимир Михайлович Алпатов , Владмир Михайлович Алпатов

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки