Читаем Исключение как правило полностью

Имена прилагательные. В позиции X могут употребляться и качественные, и относительные, и притяжательные прилагательные.

(42) – Какая же ты все-таки красивая! – Ну красивая и красивая, что из того! (РР);

(43) Не трогай телефон, это мамин. – Ну мамин и мамин, что теперь и позвонить нельзя? (РР).

Имена числительные. В позиции X могут быть как количественные, так и порядковые числительные в разных падежных формах.

(44) Мне сказали, что два задания. Ну, два и два, я этому значения не придала. А они, оказывается, огромные, так что за десять минут не успеешь сделать (РР).

(45) Мой сын – первый ученик в классе! – Ну, первый и первый, чего хвастаться-то (РР).

В силу информативной недостаточности числительных и семантика, и прагматика тавтологического высказывания становятся понятными только в контексте.

Местоимения. Использование местоимений в позиции X возможно, но не очень частотно, встречается чаще в разговорной речи:

(46) – Не вмешивайся не в свое дело! Это моя семья! – Ну, твоя и твоя, о чем тут спорить (РР).

Наречия. Использование наречий в позиции X, так же как местоимений и числительных, требует контекстной поддержки. Нужно отметить, что и числительные, и наречия в данной тавтологической конструкции не очень частотны, причем встречаются в основном в разговорной речи.

(47) – Ты много куришь. – Ну, много и много, подумаешь (РР). Слова категории состояния. Слова категории состояния также могут заполнять позицию X;

(48) – Мне грустно. – Ну грустно и грустно, что ж теперь весь день дома сидеть и ничего не делать! (РР).

Глаголы. Наиболее частотным является наполнение X глагольной формой. Глаголы могут быть в форме настоящего времени:

(49) Ну, стоит и стоит, его дело такое (В. Шукшин. На кладбище); прошедшего времени:

(50) За деньги ему выговор дадут, а сальца – ну, взял и взял гостинец ребятишкам (В. Шукшин. Суд);

будущего времени:

(51) От нее не убудет. – Обязательно убудет, – сказал Специалист. – Она перестанет быть собой. – Ну, перестанет и перестанет. В конце концов, она тебе не жена и не любовница (Б. Левин. Инородное тело).

Примечателен тот факт, что глагол может быть использован в данной конструкции не только в одной и той же форме, но и в разных своих формах. В этом случае наиболее частотным является использование глагола в форме настоящего времени изъявительного наклонения и в форме повелительного наклонения:

(52) Ну, спишь и спи (РР).

Обратим внимание на то, что при предикативной самостоятельности этих синтаксических фразем морфологическая форма повторяющихся единиц или принимает дефолтную («начальную») форму, или согласуется с употребленными в предшествующем контексте опорными словами, к которым, она, собственно, и отсылает.

(53) – Ловчее всех, так должно, что Степку Лябихова ты слышала. Он первый песельник по всей Гостомле считается. Ну, Степана и Степана, больше о нем и разговоров не было. (Н. Лесков. Житие одной бабы).

Словоформа Степана, не являясь простым повтором лексемы Степка, тем не менее сохраняет винительный падеж, управляемый глаголом слышала.

Значение межсоставного элемента

Межсоставной элемент в данной конструкции выражен двумя элементами. По данным словарей, частица ну в сочетании с частицей и обычно выражает безразличие, неодобрение, отрицательное отношение и служит для выделения и усиления выражаемой оценки или эмоции.

Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Philologica

Флейта Гамлета: Очерк онтологической поэтики
Флейта Гамлета: Очерк онтологической поэтики

Книга является продолжением предыдущей книги автора – «Вещество литературы» (М.: Языки славянской культуры, 2001). Речь по-прежнему идет о теоретических аспектах онтологически ориентированной поэтики, о принципах выявления в художественном тексте того, что можно назвать «нечитаемым» в тексте, или «неочевидными смысловыми структурами». Различие между двумя книгами состоит в основном лишь в избранном материале. В первом случае речь шла о русской литературной классике, здесь же – о классике западноевропейской: от трагедий В. Шекспира и И. В. Гёте – до романтических «сказок» Дж. Барри и А. Милна. Героями исследования оказываются не только персонажи, но и те элементы мира, с которыми они вступают в самые различные отношения: вещества, формы, объемы, звуки, направления движения и пр. – все то, что составляет онтологическую (напрямую нечитаемую) подоплеку «видимого», явного сюжета и исподволь оформляет его логику и конфигурацию.

Леонид Владимирович Карасев

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
Япония: язык и культура
Япония: язык и культура

Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности. Книга продолжает серию исследований В. М. Алпатова, начатую монографией «Япония: язык и общество» (1988), но в ней отражены изменения недавнего времени, например, связанные с компьютеризацией.Электронная версия данного издания является собственностью издательства, и ее распространение без согласия издательства запрещается.

Владимир Михайлович Алпатов , Владмир Михайлович Алпатов

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки