Исключение

После обеда Элин и Ингрид собрали со стола, а Андерс отвел Лиду на второй этаж. Это была его старая комната, которую он когда-то делил с Кристером. Мама ничего не меняла в ней: у стены громоздилась двухъярусная кровать, остались плакаты с Guns’n’Roses, Scorpions и какими-то рэперами. Висела огромная фотография любимой футбольной команды Андерса 1998 года с подписями игроков. На письменном столе стояли в рамочках грамоты и детские фотографии.

– Отдохни, прими душ. У тебя очень усталый вид, – сказал Андерс.

– Да, я плохо спала в самолете. И спина немного болит.

– Хочешь, я побуду с тобой?

– Нет, все в порядке. Они соскучились по тебе, – Лида присела на нижнюю кровать.

– Они тебе понравились? Ты была какая-то тихая.

– Они замечательные, Андерс. Тебе очень повезло. Я бы хотела тоже им понравиться.

– Все будет хорошо, – он коснулся губами ее лба. – Я пойду?

– Иди, иди, – Лида улыбнулась.

В этот момент Андерс был похож на мальчишку, которому не терпелось пойти играть с ребятами. Ей захотелось прижать его к себе и никогда не отпускать, но дверь захлопнулась, и Лида осталась одна.

Она уснула, так и не раздевшись: усталость взяла свое. Она собиралась только чуть-чуть полежать, чтобы унять боль в спине, но в тишине на мягком покрывале глаза закрылись сами собой.

Ее разбудили какие-то звуки. Проснувшись, Лида не сразу поняла, где находится. Комната погрузилась в сумерки. Андерс копался в чемодане, тщетно пытаясь не шуметь.

– Привет, – тихо сказала она.

– Привет. Извини, я не хотел тебя будить.

– Сколько времени?

– Пять часов. Слушай, мне позвонили друзья, мы собираемся пойти в бар. Хочешь со мной?

– Нет. Что мне делать в баре?

– Ты не против остаться одна? Мама накроет ужин в восемь. А завтра мы перевезем вещи в мою квартиру. И поедем в русское посольство в Стокгольм.

– Ты уже говорил своим, что мы поженимся?

– Я сказал маме по телефону. Так что все знают. Ладно, я пойду. Чувствуй себя как дома.

– Конечно.

Лидия собралась с силами, приняла душ и переоделась в удобные штаны для беременных и свободную хлопковую блузку. Подумав, что неплохо бы предложить свою помощь на кухне, она стала спускаться вниз, но ее остановили громкие голоса. На кухне кто-то спорил по-шведски.

– Он с ума сошел! – судя по всему, это была Элин.

– Это не твое дело, – спокойно ответила Ингрид.

– Скажи ему, мама! Он испортит себе жизнь!

– Ты знаешь, я никогда не… (Лида не поняла слово). Он взрослый человек.

– Я не приду на свадьбу. Слышишь? Не приду!

– Это неуважение к брату, Элин.

– А он нас уважает?! Как он мог привести ее в наш дом?

– Замолчи, Элин! Она станет частью нашей семьи. Андерс любит ее. Это его выбор.

Элин заговорила в ответ, но Лида не смогла разобрать слов. Вероятно, она выучила еще не все шведские ругательства.

От обиды у нее защипало в носу, и первым порывом было подняться за чемоданом, собрать вещи и уйти из этого дома. Но что она докажет своим поступком? Андерс был прав: за столом она сидела тихо и могла показаться замкнутой и нелюдимой. Она восприняла вопросы как атаку, а в ответ только закрылась и не показала ни малейшей заинтересованности этими людьми. С чего вдруг Элин должна относиться к ней хорошо?

Распрямив плечи, Лида вошла на кухню.

– Миссис Норберг, Элин. Извините, кажется, я заснула. Можно я помогу вам с ужином?

– Просто Ингрид, Лидия, я же просила. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, спасибо. Перелет был тяжелый, поэтому из меня вышел плохой собеседник за обедом. Но мне гораздо лучше, и я хочу вам чем-то помочь.

– Мы сами справимся, – ответила Элин.

– Перестань, – сказала Ингрид дочери. – Я собираюсь приготовить любимые тефтели Андерса. Я думаю, Лидии будет интересно научиться.

– Конечно! Он не раз рассказывал мне об этих тефтелях. Мы пробовали заказать в ресторане, и он сам дважды пытался их приготовить, но говорит, что вы делаете лучше.

– Потому что он никогда не спрашивал рецепт. Мужчины никогда не готовят по рецепту, только по вдохновению. А здесь важны все пропорции. Садись, Лидия, и почисть, пожалуйста, овощи.

Элин что-то буркнула по-шведски и вышла из кухни.

– Извините мою дочь. Она привыкла быть в центре внимания.

– Я понимаю. Андерс рассказывал, что у нее непростой характер.

– Непростой? Иногда мне очень хочется ее отшлепать. Итак, на десять человек нам понадобится около двух килограммов фарша. Я беру говядину…

Ингрид озарило вдохновение. Ей было явно приятно осознавать, что только она могла приготовить любимое блюдо сына. Ни в одном ресторане Нью-Йорка не смогли переплюнуть знаменитые тефтели фрау Ингрид Норберг. И тот факт, что Лидия это признала, польстил шведской хозяйке.

– Это рецепт моего отца, Филиппа Персона. Конечно, у моей мамы, Кайсы, был свой семейный рецепт, но папа немного изменил его, и теперь мы делаем тефтели только так. Андерс почти не застал деда, но всегда гордился им. Ведь мой отец был известным детским врачом.