Искажение разума и другие преступления

— Сильный.

— В легковоспламеняющемся здании — да.

Скелет здания остался, но окна пропали, крыша обвалилась, и следы огня остались на стенах. Это был обгоревший бардак.

Я схватился за сетку ограждения, и она опасно задрожала, когда я перемахнул через нее. На миг забор отделил меня от надзирательницы, и мысль о побеге тут же всплыла в голове.

Но она перемахнула через ограду и приземлилась рядом со мной раньше, чем я придумал план помимо «быстрого бега». Она посмотрела во тьму дверного проема обгоревшего здания.

— «Голубой Дым», — пробормотала она. — Нелегальная организация в гильдии плутов.

Но было куда лучше: нелегальная организация в гильдии плутов, которой придали вид легальной гильдии, которая представляла собой уважаемый юридический офис, который был по уши в нелегальных схемах, мошенничестве, хищении и шантаже. Тайна в коконе из тайны.

Кстати о тайнах, да, я решил сыграть козырем, чтобы не попасть снова к Дункану. Раскрывать, что я знал о «Голубом Дыме», и что Квентин был вовлечен в это, было опасно, но я был готов рискнуть.

Линна недоверчиво посмотрела на меня.

— И «Голубой Дым» встречался тут?

— Так мне говорил Квентин.

Он не должен был ничего говорить, но язык Квентина развязывался после пары маргарит или дайкири, или другого напитка, выбранного на вечер. По словам эмпата, покойный глава гильдии «ККК» Ригель собрал тайную группу любимых мификов для загадочных целей, о которых никто из них полностью не знал.

Квентин не знал, почему группу назвали «Голубой Дым». Я решил, что это было связано с фильмом, снятым для телевизора, со Скоттом Бакулой**. Квентин не согласился.

Конечно, я не показал Линне, что не знал толком ничего о группе или их планах. Такая информация меня не спасла бы.

Как только мы прошли в здание, нас окутала тьма. Она порылась в сумочке, вытащила телефон и включила фонарик. Яркий луч озарял путь, мы осторожно пошли среди обломков.

— Куда дальше? — спросила она, перешагивая через обгоревшую балку.

Я посмотрел на поджаренные обломки. Почти весь гипсокартон, разделявший комнату, стал пеплом, и от этого было сложно ориентироваться. У середины северной стены я заметил металлическую колонну в три фута шириной, тянущуюся до второго этажа. Деревянные доски, которые окружали ее раньше комнаткой размером с чулан, стали углем.

Я кивнул туда.

— Идем.

Мы пробрались по лабиринту растаявшего пластика, обгоревшей мебели и странного кома чего-то хорошенько поджаренного. Я остановился у колонны.

Она направила на него фонарик.

— Ничего подозрительного не видно.

— В том и смысл.

Я провел ладонью по почерневшей стали, искал вмятину, которую описывал Квентин. Но тут новый луч света озарил комнату. Я обернулся, Линна повторила за мной.

Силуэт на пороге направлял на наши лица фонарик сильнее, и я с болью прищурился.

— Это здание закрыто, — крикнул мужчина.

— Блин, — буркнула Линна.

— Плут? — решил я, прикрывая рукой глаза.

Она отпустила сумочку.

— Охрана.

Мужчина опустил фонарик так, что я смог увидеть его одежду — форму охранника. Он прошел среди обломков, нагло расправив плечи. Я разглядывал его. Под тридцать, но с густыми и ухоженными каштановыми усами, которые подошли бы мужчине старше.

— Вам нельзя тут находиться, — он шумно жевал розовую жвачку. — Дверь там. Шевелитесь.

— МП, — Линна показала ему значок. — Мы тут по делу.

— Ого, мисс. Дайте рассмотреть значок.

Она закатила глаза и снова подняла значок.

Я подавили улыбку. Было приятно смотреть, как другие получали эту ее реакцию. От этого стало тепло внутри.

Страж осмотрел ее значок.

— Ни разу такого не видел. МП? Что вы, дети, задумали?

Дети? Серьезно? Он был ненамного старше нас. Как старший брат, но точно не отец, каким он пытался себя выставить. Как он развлекался в жизни? Тряс тростью в сторону подростков, ходил рано утром в магазин и сравнивал соки разных фирм?

Линна убрала хвост темных волос с плеча.

— Вы не знаете, что такое МП?

— Нет, и я не буду подыгрывать. Пожалуйста, покиньте здание.

Моргая, она взглянула на меня, словно спрашивая, что делать. Я пожал плечами. Видимо, во время единственного ее дела — моего ареста — она не сталкивалась с охранниками, верными своему делу.

Она выпрямилась и строго посмотрела на мужчину.

— Боюсь, у меня нет времени объяснять. Вам нужно связаться с начальством для объяснения.

Его снисходительная улыбка пропала.

— Что, простите?

— Позвоните начальству и скажите им, что агент МП проводит расследование в этом здании.

Страж скрестил руки.

— Я не люблю страдать от шуток.

Ясное дело, дедуля.

Линна повторила его позу, хмурясь. Я почти видел, как уровень ее терпения падает к минусовым отметкам.

— Звоните, — приказала она.

После неожиданно затянувшегося разговора, во время которого я несколько раз чуть не фыркнул от изумления, охранник сдался и вытащил телефон. Он с неохотой набрал номер.

— Привет, это Тревор Эггерт, — он отвернулся отчасти от нас, будто так мы не услышали бы каждое слово. — Я в здании «Скайлер» на Кларк и Поуэллл… Нет… Нет, в том, что горело на прошлой неделе… Ага…

Пока Эггерт описывал, где находился, я склонился к Линне и шепнул: