Искатели приключений.

Погасив фонарь, чтобы не привлекать к себе ее внимание, он оттолкнулся ногами от палубы и, не думая о кессонной болезни, и о том, что поднимается слишком быстро, чем следует, ринулся к поверхности. Затопленный катер оставался в вечном донном сумраке, акулы было невидно. Над головой весело бликовала солнечная рябь.

Акула вынырнула откуда-то сбоку и прошлась так близко, что едва не задела его плавником. Васильев шарахнулся спиной и завертелся, следя за ней. Она пока не торопилась нападать и пока играла с добычей, сужая свои круги.

«Еще метров десять… Отстала бы…»

Но хищница не отставала. Наоборот, резко нарушив траекторию, она налетела на него тупой мордой. Васильева отбросило, он беспомощно кувыркнулся, и заработал изо всех сил руками и ластами, стремясь вырваться на поверхность. Акула не мурена, от нее потерянной ластой не отделаться.

Она снова плыла на него, и Васильев обмер, прочитав в безжалостных акульих глазах свой приговор. Защищаясь, он инстинктивно выставил вперед себя фонарь и включил его — нечаянным движением, — когда до зубастой твари оставалось совсем ничего. Ослепленная галогенной вспышкой людоедка порывисто свернула, прошла в каком-то метре. Выигрывая секунды, Васильев погреб к поверхности. Уже почти достигнув ее и видя приближающуюся хищницу, швырнул в нее фонарем.

Акула ненадолго отвлеклась на погружающийся в пучину фонарь, испробовала пластик на зуб. Этого Васильеву хватило, чтобы с плеском вынырнуть возле бота. Санчес, будто все видел, подхватил его за плечи и помог перевалиться внутрь.

— К берегу! — срывая голос, закричал Васильев, вырвав изо рта загубник.

Акулий плавник возник в нескольких метрах от кормы, Санчес рывком запустил двигатель и, падая рядом на скамью, врубил максимальную скорость.

Выжимая из японского мотора все, что было только можно, они мчались к береговой косе. Ветер свистел в ушах и бил в лицо. Санчес то и дело оглядывался на акулу, преследовательница и не думала отказываться от легкой добычи. Но им везло — подводные камни! Они не давали хищнице разогнаться, ей поневоле приходилось лавировать между ними.

Метров за двадцать пять до плеса Санчес заглушил движок и задрал гребной винт, опасаясь вывернуть его о камни. Бот продолжал нестись по инерции, пока не уткнулся задранной мордой в берег.

Спрыгнув на гальку, кубинец втащил лодку вместе с Васильевым, который все еще лежал пластом, не в силах отдышаться.

14

Заросли, в которые углубился маленький отряд, были настолько густыми, что Борисов, шествовавший впереди, упарился до седьмого пота, круша налево и направо мясистые сочные листья, похожие на гигантские лопухи. Мачете, взятый по настоянию Санчеса, был размером с добрый тесак, и с легкостью срубал мешающую продвижению растительность. Борисов взмок, волосы его слиплись, а на спине и под мышками расплылись мокрые пятна. Вдобавок ко всему, через плечо бородатого историка висело помповое ружье, а на поясе забитый патронташ.

— Да зачем оно мне? — спорил он всего пару часов назад с Санчесом, готовясь к вылазке на остров. — С кем мне воевать придется?

— Возьми, Кирилл, — убеждал его кубинец. — Лишним оружие не будет. Откуда знать, какое зверье здесь водится? С вами женщина…

— Зверье… — ворчал он, сдаваясь. — Тут кроме попугаев…

Невесомое в самом начале похода ружье изрядно тяготило теперь спину, и билось при ходьбе рукоятью. Борисов, вяло замахиваясь тесаком на лопухи, подумывал уже отдать его замыкающему Санычу.

— Устали? — с участием спросила его шедшая сзади Ирина, в джинсовом костюме, походной панаме с обвислыми краями и рюкзачком, в котором лежали необходимые на первый случай медикаменты.

Борисов не ответил, прорубая в зарослях коридор.

Привал сделали на опушке тропического леса, куда, окончательно вымотавшись, вывел кандидат наук. Швырнув тесак, он повалился на землю, дыша как загнанная лошадь.

— Все, баста!.. С места дальше не сдвинусь, — простонал он, разминая правую руку.

— Может быть вам массажик? — встала над ним Васильева.

Историк засмеялся.

— Звучит заманчиво, но как отреагирует ваш супруг?

— Опять вы со своими шуточками!

— Друзья! — потянул носом Саныч. — А вы замечаете, какая богатая здесь природа? Какой кристально чистый воздух! Ни йоты химических примесей, ни гари, ни смога, ни выхлопных газов, присущих цивилизации!

— У нас в тайге не хуже, — буркнул Борисов и уставился на раскидавшего в полете крылья пестрого попугая, перелетавшего с дерева на дерево. — Разве что попугаям не климатит.

— И тихо как, — заметила Ирина. — Что-то непохоже на присутствие человека.

— Сколько мы примерно прошли?

— Километра четыре, — отозвался Борисов.

— Такими темпами нам на обход острова еще дня два придется потратить.

— Я понял, в чью сторону намек! — Борисов обиделся и оперся о землю, с натугой вставая. — Ладно, идемте. Только чур, в следующих кустах ты, Саныч, будешь кусты рубать.

Передвигаться по лесу было ничуть не проще, чем в зарослях. Всюду густое переплетение пышных кустов, лиан; над кронами с пронзительными криками кружили встревоженные чужаками птицы.