Ищи меня в отражениях

Облако любви вокруг парочки опять загустело, и я потянул его на себя, расслабляясь и чувствуя приятную дрожь во всем теле. Стоит ли думать обо всяких глупостях и портить аппетит? Такие вкусняшки попадаются нечасто.

— Блин! — проворчал Шоно. — И делать ничего не надо. Вот халявщик! А ты тут ходи по ночам, мерзни, выдумывай всякие ужасы…

— Не мешай…

— Слушай, а вчера с тобой что приключилось? — Шоно не унимался. Видимо, ему действительно нечем похвастать, и он решил испортить мне весь кайф.

— Нет, просто интересно, как ты их выбираешь, — продолжал Шоно, дергая меня за рукав куртки. Мне захотелось взять его за грудки и потрясти, как погремушку, чтобы внутри у него что-нибудь зазвенело. Но Шоно мой красноречивый взгляд нисколько не обескуражил. Он как ни в чем не бывало продолжал. — Вчера в городе такую пару встретили! Даже я почувствовал, что они, как ходячая электростанция. Прямо искрило в воздухе. Я бы эти пряники не пропустил. А он мало того, что целый воз жратвы проигнорировал, так еще и сиял потом, как будто ему подарок сделали.

— Шоно, сказал же, отвали со своими вопросами! Не хотелось. И дело у нас в городе было, забыл?

— Нервный какой сегодня… Не хочешь, не говори.

Я и не хотел. Его совсем не касается, что вчера с моих плеч свалился тяжёлый груз вины. Груз, который я носил на плечах вот уже более двух лет. Я часто о них вспоминал. Неожиданная встреча сделала меня таким счастливым, я готов был расцеловать каждого на Большом проспекте. Ей-богу, еле сдержался тогда, чтобы не обнять Шоно.

Они не узнали меня и прошли мимо, держась за руки. Я же сразу понял, почувствовал их, еще до того как увидел. Сашка вытянулся и раздался в плечах, но соломенные волосы торчали как прежде. Нос все такой же острый, все так же усыпан яркими веснушками. А Леся превратилась в настоящую красавицу. Высокая, не уступавшая Сашке, тонкая, как тростинка, с черными выразительными глазами и густой гривой волос. Едва ли Сашка мечтал о такой девушке пару лет назад. Но главное, они любили друг друга. Любили еще сильнее, чем тогда в сквере, когда я похитил их чувства.

— Ну вот, опять сидит и лыбится сам себе. Это же надо быть настолько психом, — Шоно опять сплюнул. — Я че вообще пришел-то?

— Да, вот это ты верно спросил…

— Ты вещи собрал? В аэропорт выезжаем через три часа.

— Да помню я. Там и собирать-то нéчего. Скидаю тряпки в рюкзак, делов-то…

— А как же твоя любимая? Она готова?

— О чем ты?

Я прикусил язык. Начинается…

— Ну как же? — ощерился Шоно. — Страсть всей твоей жизни.

— Слушай, не начинай даже…

— Одноногая, однорукая, узкоплечая и толстозадая, — продолжал Шоно. — Я когда вижу, как ты над ней пыхтишь… Зажмет ее так ласково между ног, и палочкой туда-сюда.

— Это смычок, идиот! — ухмыльнулся я.

— Да какая, нахрен, разница.

— Готова она, в футляре и запакованная.

— Не удивлюсь, если ты ее по ночам к себе в кровать кладешь и шепчешь ей… Надин…

От его последних слов внутри что-то лопнуло, как пузырь со дна болота. Я вскочил, сгорая от желания прожечь дыру в его дурной башке. К сожалению, такими способностями я не обладал.

— Все-все, — азиат выставил перед собой руки. — Че ты сразу заводишься? Пошутить нельзя?

— Мне ваши шуточки уже поперек горла, — прошипел я.

А потом решил, что не стоит ругаться с Шоно. Он единственный в шайке, с кем я более-менее в ладах, и кому могу хоть как-то доверять. А шутки у него всегда были дурацкие. Хоть и седой весь, а ума как у пятилетки. Все провоцирует меня, не уймется. Где ему понять, что любовь всегда сильнее страха.

Сладкая парочка все еще целовалась. Я вернулся на лавку рядом с Шоно, и с минуту мы молчали.

— Слушай, шел бы ты, — сказал я. — Сейчас закончу с этими и тоже пойду. Ты меня отвлекаешь.

Шоно встал и зашагал по аллее, на ходу доставая и прикуривая сигарету.

Я вытащил из кармана футляр, выдвинул зеркало и посмотрел в него. За два года дерматин футляра истрепался, покрылся трещинками, а уголки и вовсе стерлись. Зеркало всегда болталось в кармане, с тех пор как Шоно вернул его мне…

Помню Шоно явился в мою камеру на следующий день после ограбления. Я никак не ожидал его увидеть.

— Зачем ты здесь? Ты мог…

Он подлетел ко мне и зажал рот.

— Заткнись и не трепи лишнего, — прошипел он.

Я замолчал.

Шоно сел на железный стул напротив, упер локти в колени и положил подбородок на сплетённые пальцы.

— Я просто хочу знать, почему люди совершают такие идиотские поступки, — сказал он тихо.

— Зачем ты спрашиваешь?

— Ты ведь понимаешь, что теперь тебя никто не отпустит. Будешь у них цепным псом, как и я…

— Разве ты можешь понять? — спросил я.

— Постараюсь.

— Почему ты не ушел?

— Я боюсь.

Но в его глазах я не увидел страха.

— Разве может что-то напугать тебя?

— Реальность бывает пострашнее выдуманных иллюзий… Поэтому и спрашиваю. Зачем ты вернулся?!

— Я вернулся, потому что люблю.

— Чокнутый кретин!

Шоно достал из кармана футляр и кинул мне.

— Вот, мне больше без надобности.

Он быстро встал и вышел.

С тех пор зеркало было всегда со мной.