Иррегулярный интеллект

Рихтер, стиснув зубы, чтобы сквозь них не вырвался крик, внимательно посмотрел в глаза Вайтсмиту. Секунду спустя он, вздрогнув, отвернулся. Даже общаясь с DMR-28, он не чувствовал такой пустоты. Президенту также стало понятно, что мужество – не то качество, которое может сослужить сейчас хорошую службу. Он ощутил жалость к самому себе, понимая, что так и не сможет проявить характер – пожалуй, единственный раз в жизни, когда в этом возникла необходимость.

И он начал говорить. Слёзы боли, растворившиеся к тому моменту в потоке обиды, сменились слезами облегчения.

Глава XXXVI

Он давно уже ожидал вызова во дворец – и, тем не менее, приглашение это – а вернее, приказ – стало совершенным сюрпризом. Моррид прислал за ним лет-атом с охраной – неслыханная по теперешним временам роскошь. Впрочем, Ле Саж оставался министром, притом единственным министром, до сих пор проживающим за пределами Короны, а этот факт подразумевал определённые привилегии.

Он торопливо оделся и, провожаемый любопытными взглядами встревоженных заместителей, один из которых отсутствовал, проследовал к лет-атому. Охрана из тайной полиции держалась спокойно, не пытаясь взять его под конвой. Однако их цепкие взгляды, настороженные позы, резкие движения – всё это однозначно указывало: скоро арест.

Ле Саж решил, что не даст им повода; тем не менее, смолчать ему не удалось.

– Давно не видел подобных кретинов! – бросил он насмешливо. Со злорадным удовлетворением отметил он, как Тай-По багровеют и тихо рычат от едва сдерживаемой ярости. Всё ещё улыбаясь, он залез в салон и приказал лететь.

– Давно не видел вашего господина. – Фраза содержала очевидный намёк на связь с предыдущим его оскорбительным выражением, но в Тай-По не любили тонких намёков и зачастую игнорировали таковые.

– Нашего общего господина, вы хотели сказать. – Вкрадчивый голос подтвердил худшие подозрения Ле Сажа: предстоящая встреча станет не просто визитом вежливости во дворец.

Он умолк и за оставшееся время полёта не произнёс более ни слова.

Когда лет-атом приблизился к Короне, оказалось, что формой она – отнюдь не венец; тот выступал лишь в качестве периферийной ограды. Ограда эта скрывала за собой куда более крупное здание. Спрятанное от любопытных глаз при помощи сложных оптических эффектов, создаваемых светопоглощающими и светоотражающими полями, оно насчитывало, как хорошо помнил Ле Саж, двенадцать этажей в высоту.

Их лет-атом снизил скорость и пришвартовался внутри ангара, расположенного за бериллоглассовой сдвижной дверью. Водитель отключил двигатель и с лёгким вздохом облегчения отпустил штурвал – их путешествие подошло к концу.

Ле Саж, сглотнув, посмотрел назад: дверь ангара с едва слышным шорохом поехала обратно, восстанавливая целостность Короны и окончательно отрезая их от внешнего мира. Шансы вернуться обратно живым уменьшались в той же пропорции, пока не стали равняться нулю. Он вышел наружу и закурил, стараясь не замечать Тай-По, толпящихся вокруг него, чтобы воспрепятствовать вероятной попытке побега.

– Я проведу вас в тронный зал, – произнёс командир, чьё лицо с коротко подстриженной бородой почему-то показалось Ле Сажу знакомым. Где-то он видел это лицо, хотя и довольно давно, но где именно, вспомнить уже не мог.

– Пойдём, – вздохнул министр культуры и образования.

В тронном зале их ждали: Радай, пропавший заместитель Ле Сажа – чёрт, даже имени его так сразу не вспомнить, – почему-то одетый в белую накидку, и, конечно, Моррид. Восьмирукий гигант, напустив на лицо загадочное выражение, восседал на троне. Коронованный Президент зябко кутался в подбитую мехом мантию; на голове его красовалась корона, миниатюрная копия видимой части его летающего дворца.

– Вы свободны, Вельконн, – Радай жестом отпустил офицера охраны и повернулся к Ле Сажу. Череп генерала – необычной, продолговатой формы, – большей частью скрывался под чёрной, оплетённым золотистым шнуром фуражкой с красным околышем. Тяжёлые, грубые скулы и массивный нос почти скрывали глаза – невзрачные, серые, несомненно, являющиеся вместилищем убогой души дезертира, неожиданно ставшего генералом. Форма цвета ночного мрака, на которой виднелись многочисленные кроваво-красные пятна в виде петлиц, обшлагов, лампасов и тому подобного, вызывала подсознательный страх и раздражение. По мнению Ле Сажа, такая цветовая гамма великолепно отражала суть деятельности тайной полиции: ночные аресты, расправы, пытки и убийства. Золотая отделка, несомненно, символизировала щедрую оплату данной преступной деятельности.

Радай уставился в Ле Сажа невидящим взглядом, словно видел его впервые:

– Вам знаком сей достойный молодой человек?

Официальный тон дал понять Ле Сажу, что речь идёт о доносе; вероятнее всего, кто-то рылся в его дневниках. Кто-то, обменявший их на белый хитон и место у трона.

– Да, знаком. Это один из моих заместителей.

Кустистые брови Радая удивлённо поехали вверх: