Иррегулярный интеллект

Ле Саж подсчитывал это всё в уме – и с каждой секундой ужас всё более овладевал им. Гейомии суждено было попасть в руки монстру.

Моррид, безраздельно властвовавший в Канализации, являлся единственным командиром, способным в случае необходимости перебросить свои войска из одного района города в другой. Воистину он владел положением и умело выбрал момент, чтобы довести этот факт до сведения присутствующих.

Всё же члены КомиСвободы не относились к тем, кого легко сломить одними угрозами, пусть и сколь угодно реальными.

Гаспар, всё так же сидя на стуле, вновь начал покачиваться, одновременно улыбаясь широчайшей из возможных улыбок:

– Мы высоко ценим ваши воинские качества и явные задатки лидера, Моррид, – сказал он голосом, по сладости превосходящим сахариновые таблетки. – Однако что вы знаете об управлении государством? Физически я, конечно, слабее вас – и не стыжусь признавать сей факт, – однако администрирование – сложная наука, которая имеет с борьбой и рукопашным боем столь мало общего, что я даже боюсь, как бы вы не оказались горько разочарованы, достигнув цели столь лёгким и неподобающим образом…

Слова Гаспара вили вокруг Моррида незримую паутину, а остальные члены ИсполКома молча кивали в аккомпанемент его речам – всем им без лишних переговоров стало ясно, что в этот трудный момент нужно сообща отразить неожиданную угрозу.

– И какое же состязание вы предлагаете? – недоверчиво спросил Моррид, вызвав этим ответом множество улыбок. Трудно было представить себе столь наивного противника, но владыка Канализации оказался именно таков.

– Не так много существует видов спорта и игр, приближённых по своим параметрам к делу управления государством…

Моррид, словно размышляя о чём-то, кивнул самому себе, а потом внимательно посмотрел в глаза Гаспару:

– Я выбираю неэвклидовы шахматы.

Ле Саж и вообразить себе не мог большего идиотизма.

– Идёт! Завтра, ровно через сутки, здесь же. Одна партия, и, раз вы бросили мне вызов, я играю белыми. – Гаспар, огласив столь грабительские, по мнению Ле Сажа, условия, вскочил и, по-дружески улыбаясь, быстрым шагом подошёл к Морриду, чтобы пожать одну из правых рук великана, пока никто не успел возразить.

Скреплённый таким образом, договор уже считался нерушимым, ведь все они были людьми чести, отвечающими за каждое своё слово. Другие члены РевИсполКома поспешили высказать слова напутствия участникам этого во всех отношениях исключительного матча, не имеющего аналога в истории шахмат. Что и говорить – на кону оказалась власть над целой планетой!

Никод, обняв обоих претендентов, сказал:

– Что ж, на этой, неординарной, но воистину благородной договорённости, я бы и хотел поставить точку в сегодняшнем заседании революционного исполкома…

– Позвольте, Ни-Ни! – Ле Саж потребовал всеобщего внимания. Все люди, включая одного генетически модифицированного мутанта, а также два черноспина и один Анархо-Антихрист, обратили свои взоры к писателю.

– Вынужден вам напомнить, что среди нас пребывает так до сих пор и не разоблачённый агент ГССГ, благодаря которому все наши шаги, включая подробности этого собрания, могут достичь ушей Рихтера.

Никод на мгновение отвернулся в сторону и пробормотал что-то, вероятно, ругательство.

– Что вы предлагаете, Ле Саж? – злобно прошипел он. – Удачный же вы выбрали момент…

Ле Саж выпрямился и посмотрел на ректора сверху вниз:

– Пока не доказана ваша вина или невиновность – не затыкайте меня! Я, конечно, не обвиняю вас, но сам, как вам известно, с Рихтером никогда не водился…

– Достаточно! – свирепо сверкнул глазами Никод. – Что вы предлагаете?

– Среди присутствующих здесь есть некто, кто обладает удивительной способностью читать мысли, касающиеся всех гнусных страстей и страстишек, всех преступных намерений и деяний…

– Вероятно, речь идёт обо мне. – Вперёд выступил Анархо-Антихрист XI, чуть качнув своими длинными рогами. – Действительно, дорогие гейомцы, если вы постоите спокойно с минуту и позволите мне прикоснуться к вашим мыслям…

Резкое движение, начавшееся слева от него, не осталось незамеченным для Ле Сажа. Его реакция, отточенная многими годами тренировок в хай-чи-вэй, оказалась молниеносной. Перехватив руку шпиона, сжимавшую пистолет-моледиссемблер, он развернулся всем телом и обвалил его вес на кистевой сустав соперника; тот вскрикнул от боли. Чтобы избежать болезненных ощущений, рихтеровскому информатору пришлось идти вслед за Ле Сажем, словно партнёру в танце – пока, наконец, его сопротивление не прекратилось, и он не лёг на пол ничком.

Ле Саж, усевшись сверху, выхватил пистолет из ослабевших пальцев. Светлые волосы агента ГССГ вытянулись по полу, подобно поросшей мехом змее, чем вызвали у писателя чувство непреодолимого отвращения.

Он встал, отряхнув одежду, принял поздравления и лишь затем посмотрел на Шимрона. Того силой усадили на стул, а Эльзер, вооружившись всё тем же моледиссемблером, взял предателя на мушку.

Никод, собравшийся было позвать охрану, осёкся и умолк.