Иррегулярный интеллект

«Да, всего лишь подойду, как делала это дважды только на этой неделе».

– … улыбнись ему, попроси что-нибудь сыграть, один из его хитов, например, «Постель и ненависть в Дес Пальмасе» – и отношения завяжутся сами собой! Признаться, я даже немного ревную, представляя вас вместе…

Упоминание о ревности, как и рассчитывал Ле Саж, приободрило его собеседницу, и, тряхнув волосами, она заносчиво улыбнулась ему той загадочной улыбкой, которой все женщины, имеющие тайный роман, склонны одаривать своих мужчин.

Ле Саж состроил обиженное лицо, надул губы и отступил. Нащупав стул, он уселся и закурил.

Сегодня утром с ним говорил по подпространственной связи его контакт из косморазведки. Тот находился на борту зависшего на подступах к системе Гейомии линейного крейсера «Непоколебимый», и, как оказалось, также был братом, исповедующим хай-чи-вэй; он достиг высокой шестой ступени Пути Чи. Во многом это упрощало разговор, а с другой – усложняло противодействие навязываемым «сверху» заданиям. Как Член Братства, обладающего жёсткой иерархией, Ле Саж обязан был подчиняться его приказам, даже если косморазведка и её проблемы являлись для него пустым звуком.

Уже оказавшись здесь, на Гейомии, к тому же будучи зависимым от влиятельных политиков и издателей Конфедерации, состоящих в Братстве, Ле Саж не имел иного выбора, кроме как подчиняться. Полученные им инструкции гласили: способствовать возвышению Никода-старшего.

Как оказалось, падение режима Рихтера, которого так долго добивалась Конфедерация, не на шутку всполошило должностных лиц, ещё вчера требовавших предать Президента Гейомии суду. Никод казался им вполне адекватной заменой Рихтеру, заменой, обладающей к тому же рядом позитивных качеств, отличавших бывшего главу правительства – связями, авторитетом в обществе, знанием местной специфики. Однако сам Никод, похоже, устал от десятилетий политических интриг и прочил в Президенты собственного сына, популярного среди бойцов студотрядов.

Ни-Ни разводил руками и сокрушённо вздыхал.

– Молодёжь не примет меня, скажет, что я – просто второй Рихтер.

Ле Саж и остальные члены КомиСвободы разделяли это мнение. Но Э-Ни, наркозависимый и неуравновешенный, всем казался очевидным перебором.

Избегая каких-либо недомолвок, косморазведчик потребовал от Ле Сажа устранить Эльзера. В ответ на вполне понятный вопрос, как этого добиться, писатель выслушал порцию нецензурной брани, за которой последовали чёткие команды, сформулированные в нескольких коротких фразах: «Используйте Моррида – пусть подерутся из-за девушки. Вы – единственный представитель Конфедерации на Гейомии, к вам прислушаются. Управляйте ими, манипулируйте. Когда Моррид устранит Эльзера, помогите Никоду отомстить за сына. Так мы приведём его к власти».

Ле Саж, онемев, всё же задал напрашивавшийся сам собой вопрос: «А как же Гаспар? Он – наиболее вероятный претендент». Последовала короткая заминка, словно его собеседник о чём-то размышлял; наконец, последовал ответ, ставший для Ле Сажа полной неожиданностью: «Не думайте о Гаспаре. Выполните поставленные перед вами задачи. Конец связи». Потрясённый Ле Саж отключился.

… Он снова сидел на стуле, в своём номере, и Френни вопросительно заглядывала ему в глаза. Затяжка дорогостоящей импортной сигаретой вернула Ле Сажу уверенность. Табак и мага-марихуана, произраставшая на отдалённой планете Конфедерации, формировали неповторимый букет, даровавший свободу мысли и полёт воображения. Слова, огранённые струями дыма, сверкали в его мозгу, словно драгоценные камни, и формировали причудливые тексты, звонкие и поэтические.

Френни подошла к нему и уселась на колени, чтобы тоже потянуть. Вдохнув дыма поэзии, она, впрочем, окончательно утратила способность к мышлению, и без того практически неразвитую. Что-то мурлыча ему в ухо, она периодически переходила на мычание, пока Ле Саж не почувствовал, что ноги затекли, и не заставил её встать.

Одежда вновь была сброшена, и она легла на несвежую постель, моля бога о том, чтобы в её нутре запылал огонь, подобный тому, что освещал ночной город.

Глава XXVIII

Ле Саж и Френни прибыли на расположенный за городской чертой космодром Туфы в сопровождении шестерых бойцов студотряда. Их лет-атомы, чьи днища, крыши и борта накануне раскрасили в национальные цвета Гейомии – синий, оранжевый и красный, – беспрепятственно пролетели через весь город, всё более и более погружавшийся в пучину огня.