Ирка Хортица и компания

— Топор… менять… — пробормотал Катигорошек — ярость, горячая как вар с огня, захлестнула горло, заставляя давиться словами и стискивать кулаки, чтоб не кинуться на этих… этих… Да как… они… посмели?

— Зачем же так жестко, вы его пугаете. — мягко пожурил первый и потрепал Катигорошка по плечу, точно и впрямь испуганного зверька. — Топоры — там! — громко, как глухому, прокричал он и для наглядности потыкал пальцем в кипящее неподалеку торжище. — Третий ряд! Третий, понял? Раз… два… три… — разжимая пальцы по одному, повторил он и всеми тремя потыкал в Катигорошка. — Иди, иди!

Заставить себя поклониться было… невыносимо. Катигорошку казалось, что из головы у него выросла третья, невидимая рука, уперлась ему в затылок и надавила, заставляя согнуться. А спина аж скрипела, как у старого деда, так не хотела!

— Благодарствую змеевым слугам.

— Мальчик, запомни, надо говорить: да будет крыло Повелителя над вами! — наставительно заметил первый.

И уже за спиной Катигорошек услышал ворчание второго:

— Его не вежеству надо учить, а попытать из какого стойбища. Да узнать после, кто из змеевых слуг у них подать собирает и почему эдакий громила еще не на строительстве Змеевых валов.

Катигорошек прибавил ходу, норовя поскорее очутиться в бурлящей толпе торжища: соврать чего не выйдет, он ведь никогда не бывал в ином стойбище, кроме собственного, а встречи со «своим» змеевым слугой ему сейчас только и недоставало!

Парень споро зашагал между растущих прямо из земли широких прилавков с разложенными на них товарами… и понял, что змеевы слуги — еще не страх, самый страх — вот он!

— Подходи — налетай, топор на мед меняй! Нету меда? — перегнувшийся через прилавок человек вцепился ему в руку. — А чего есть? Туес берова жира — и топор твой! Гляди, какой! В своем стойбище такого, небось, не видал!

— Не видал. — согласился Катигорошко. Такой топор дядька Сварг не то что в стойбище на обмен — в помойную яму кинуть постыдился бы. — За эдакое — жир тебе? Гнилой рыбешки много!

— Ты погляди на него, погляди! Приперся тут, топоры мои ему не нравятся!

— Твои топоры никому не нравятся! А вот иди сюда, паря: топорики ладные, складные, на руку ухватистые — да почти змеевой работы, хоть руби ими, хоть коли! Кажи, что в мешке есть — не обижу!

«Посмотрел бы я на твою рожу, кабы ты увидел, что у меня в мешке!» — Катигорошек попятился, тут же врезавшись в прилавок напротив.

— Ты чего толкаисси!? Все мне тут разгромил, раскидал, купи скребок, а то стражу кликну!

От визгливой тетки Катигорошек шарахнулся еще дальше. Почти бегом кинулся меж рядами: от пронзительных голосов звенело в ушах, крики ввинчивались в голову подобно каменному сверлу, а от вида скребков, топоров и проколок… хотелось оторвать местным мастерам руки!

Отблеск полированного черного камня невольно заставил остановиться, хотя еще совсем недавно Катигорошек мечтал только проскочить ряд побыстрее. Почитай, у самого выхода, на отлично выскобленной оленьей шкуре, на гладком мехе были разложены маленькие, будто под детскую или женскую руку топорики, наконечники копий, скребки — никакой кости, лишь камень, гладкий, точно на его полировку весь песок реки извели! Катигорошек невольно потянулся: топорик терялся в его ладони, но его все равно хотелось взять в руку, погладить, как малого зверька. Он вскинул голову — и увидел по ту сторону прилавка задорно улыбающуюся девушку его лет или чуть помладше.

— Ты за топором сюда пришел, или на девок лыбиться? — немедленно возмутились от соседнего прилавка.

— А ты не завидуй! — тут же оборвали с другой стороны. — Парень крепкий, дева ладная, чего им друг другу не поулыбаться?

— Я не улыбаться! — немедленно отрекся Катигорошек, тем паче, что девчонка и впрямь была… ладная. Прям как… как бадейка, что дядька Сварг делал: крепенькая, бокастая, щечки круглые. — Мне и впрямь топор нужен.

— Что ж ты, плакать над тем топором будешь?! — лукаво усмехнулась девчонка.

Катигорошек сперва растерялся, а потом захохотал.

— Ну вот, а обещал не улыбаться! — притворно возмутилась девчонка, а он развеселился еще больше.

— Над некоторыми топорами здесь только ревмя и реветь, а твои не такие. И впрямь, почитай, змиева работа! — похвали он, поглаживая неловкий скол на камне да заметную щербинку, а девчонка на его слова весело рассмеялась.

— Тихо вы, дурни! — вдруг прошипели сбоку и Катигорошек понял, что только их с девчонкой голоса звонко разносятся по смолкшему, словно враз вымершему торжищу. Да еще мягкое постукивание копыт нарушало эту тишину. А потом люди начали склоняться, точно их срезал невидимый нож…