Иранская мина

– Макс, я тебе доверяю. Лично тебе я доверяю как коллеге, как профессионалу, – ответил без улыбки Хигс. – Но есть еще политики и твое начальство, которые могут все нам с тобой испортить или в последний момент отказаться от нашей помощи, подставить нас. Из-за этого могут погибнуть мои люди. Они могут даже приказать тебе обмануть меня. И ты выполнишь приказ, потому что ты такой же солдат, как и я.

– Хочу тебе сказать, Дастин. – Шелестов поднялся на ноги и положил американцу руку на плечо. – Есть разница между нами. Она есть в мышлении, в подходе и привычках. Так вот, мы союзников, друзей и солдат, которые сражаются с нами рядом с оружием в руках, никогда не предаем, не предавали и не предадим. Это наш менталитет, это у нас в крови. Моральные уроды и сволочи есть везде, но у нас это, скорее, исключение из правил. Скажи главное – ты согласен провести со мной такую операцию, нанести удар по немецкой агентуре и прижать хвост предателям в британской разведке?

– Согласен, – серьезно ответил американец.

Дженнифер Ривз шла по торговым залам самого престижного в Тегеране торгового центра «Мирабель».

После ввода в страну советско-британского контингента и смены власти многие предприниматели бежали, опасаясь потери денег. Думали, что новое правительство начнет приватизировать чужие капиталы и активы. Но ничего такого не случилось. Советский Союз не стал устанавливать в Иране социалистические экономические отношения, разрешив заниматься тем и зарабатывать так, как привык народ. Бывшие владельцы поспешили продать новому хозяину торговый центр, и теперь он, даже не сменив названия, снова распахнул свои двери для арендаторов и покупателей. Здесь располагались как дорогие престижные магазины вполне европейского уровня с товарами, привезенными из Европы, так и магазинчики товаров местных производителей.

Как всегда, людно было в отделах косметики. Восточные женщины обожали парфюмерию из Европы. Тушь, румяна и различные кремы тоже пользовались успехом всегда. Но здесь были не только женщины – мужчины тоже присматривали подарки своим близким и захаживали в такие магазинчики.

Дженнифер увидела Сосновского и, как он учил, двинулась в его сторону не спеша, останавливаясь возле витрин. Женщина очень волновалась, боялась сделать что-нибудь не так: «А вдруг они подумают, что я обманула, и пустят в ход свои угрозы? А если обо всем догадаются муж, служба безопасности? Да мало ли что может случиться!» Дженнифер шла и мысленно молилась, чтобы все сложилось хорошо. Она не знала, что русские, которых она не знала в лицо, и иранцы, работающие на русскую разведку, следили за ситуацией и прикрывали место встречи. Если бы Сосновский заметил что-нибудь подозрительное или ему сообщили бы об этом, он тут же исчез бы из универмага. Терять такого ценного осведомителя он не хотел. Но все было спокойно. Новый водитель англичанки сидел в машине, да и она сама не бросалась никому в глаза. Здесь было немало европейских женщин среднего достатка, а Дженнифер оделась так, чтобы не выделяться среди них.

– Какие новости? – спросил Сосновский.

– Много шума в посольстве из-за гибели водителя, Акрама.

– Какие слухи по этому поводу? Что считает руководство, а что простые служащие, местные наемные работники?

– Муж говорил, что Акрам связался с поставщиками наркотического зелья для курения. Они что-то не поделили. Или это дело рук конкурентов. Дипломаты предпочитают ничего не комментировать, даже в своем кругу. Что считает служба безопасности, я не знаю. Со мной никто не говорил об этом, меня не спрашивали.

– Хорошо, спасибо, – без кивка ответил Сосновский. – Расскажите мне про свою горничную, Кэтрин Робертс.

– Она не горничная. Точнее, не совсем горничная.

Дженнифер смутилась, явно не зная, как сказать, как объяснить. Сосновский не торопил ее. В таких ситуациях помогать, подсказывать – равносильно тому, что ты будешь навязывать свое мнение, свое видение ситуации. А ему нужна была полная объективность. Дженнифер – женщина образованная, из общества. Она подберет нужные слова.

– Нам сказали, что она будет изображать горничную. То есть это муж мне так сказал. У Кэтрин Робертс другие обязанности, но должна быть видимость того, что она прислуживает в нашем доме. Я не знаю, какие именно обязанности у нее, но думаю, что это как-то связано со шпионажем. И тот шофер-араб был ее помощником и посыльным. Она часто отправляла его в город с какими-нибудь поручениями. Он никому не подчинялся, только ей. И когда его убили, мне стало действительно страшно находиться с Кэтрин в одном доме. А еще эта война, немцы…

– Поподробнее, пожалуйста, про немцев, – попросил Сосновский.

– Я случайно услышала, как Кэтрин общалась с немцем. Они говорили по-немецки. Я хорошо знаю этот язык, как вы заметили, и могу с уверенностью сказать, что она беседовала с немцем, а не с человеком, который просто хорошо знает немецкий язык.

– Вас что-нибудь насторожило в том разговоре, испугало?