Иранская мина

Буторин напрягся, готовясь к броску, но немцы, как назло, остановились, что-то обсуждая, потом двинулись по левой аллее, уходя в сторону от засады Виктора. Глупо надеяться, что агенты выйдут и попадут без проблем прямо к тебе в руки, но все же это было разочарованием. Теперь все могло пойти не совсем по плану. Выругавшись про себя, Буторин отделился от стены и, низко пригибаясь, пошел следом за немцами, пытаясь сократить расстояние, пока они его не заметили.

До врага оставалось всего каких-то пять метров, когда высокий немец обернулся и от неожиданности вскрикнул.

– Стоять, руки вверх! – гаркнул Буторин по-немецки и навел пистолет на двух мужчин перед ним.

Но немцы не испугались. Или им уже нечего было терять. Может быть, это был шаг отчаяния. Они выстрелили в русского почти одновременно. Буторин ждал такой выходки и в самый последний момент отпрыгнул к железному столбу освещения, на котором, к счастью, не было фонаря. Пули прошли далеко в стороне, но играть в перестрелку Виктор не хотел. Он выстрелил два раза по ногам, стараясь зацепить длинного немца и не задеть Мерсерера – он был более опасен и менее ценен. Кажется, одна пуля зацепила широкую штанину немца, вторая ударилась в бордюрный камень, высекая искры. Мерсерер споткнулся, а длинный, пятясь, выстрелил несколько раз в Буторина, потом бросил пистолет, выхватил из-под пиджака другой и передернул затвор. «Да, запасливые ребята, – подумал Виктор. – Надеяться, что у них закончатся патроны, не стоит». В ушах у него стоял звон после попадания двух пуль в столб на уровне его лица. Он хотел было сменить позицию и попытаться снова прострелить ноги немцу, но длинный опять выстрелил дважды, толкая напарника на противоположную аллею.

Ну все! Буторин стиснул зубы, присел на одно колено и, старательно прицелившись, сделал четыре выстрела по ногам немцев. Кто-то из них закричал, длинный упал и снова вскочил на ноги. «Задел! – обрадовался Буторин. – Кого-то я все равно задел. Хотя бы не дать им бегать… Может, бойцы подоспеют… Живыми бы их взять. Нужен нам Мерсерер, ох как нужен!»

И Виктор бросился вперед, перебежками, то и дело меняя направление. Дождаться бойцов из полка НКВД, конечно, хорошо, да только они могут перестрелять ценных агентов. Поэтому надо самому. Длинный поднялся и стал поднимать Мерсерера. Расстояние сокращалось. Буторин выстрели дважды им по ногам и промахнулся. Длинный выстрел в него трижды, и Виктор едва не получил пулю в живот, она пробила полу пиджака. Бросившись резко влево, Буторин заставил немца повернуться. А поворачиваться правше влево неудобно, так что немец снова промахнулся. А потом у него или закончились патроны, или, что вероятнее, заклинило патрон в патроннике.

И тогда Буторин решился – отчаянно бросился вперед на двух своих противников. Немец встретил русского ударом кулака, но Буторин умело перехватил его руку в замок. Удара не получилось, зато теперь длинный не мог пошевелить правой рукой. Мерсерер, ругаясь по-немецки и постанывая, попытался навести на русского пистолет, но Виктор сильным ударом выбил оружие из руки немца, и тот закричал, зажав пальцы под мышкой. «Кажется, я сломал ему кисть», – подумал Буторин.

Но тут что-то неуловимо изменилось. Каким чудом он сумел понять, почувствовать, что у немца есть еще и нож, Буторин и сам не смог бы сказать. Наверное, опыт, интуитивное понимание, что человек хорошо вооружился, потому что готов на все. Буторину пришлось ослабить «замок» и парировать удар финкой снизу вверх. Теперь он перехватил и вторую руку своего противника. Они стояли, рыча и стискивая друг друга. Ни один не хотел ослаблять хватку, чтобы не пропустить удар, оба напрягали мышцы до предела, чтобы сломить противника. Масса у немца была больше, он постепенно наваливался на русского всем телом, и эту тяжесть, да еще удерживая руки, выдержать было непросто.

Буторин воспользовался тем, что немец был чуть выше его, и, с силой разводя его руки, вдруг резко ударил немца лбом в губы, а потом сразу же коленом в пах, правда, противник подставил ногу. Еще один удар головой в лицо. Немец зарычал и навалился на русского всем телом. Чего он хотел этим добиться, Буторин не понимал. Скорее всего, его противник просто потерял хладнокровие. И тогда Буторин рванул немца на себя, чуть согнул опорную ногу, чтобы он начал падать, а потом резко вывернулся из-под него и выкрутил немцу руку. Что-то треснуло – наверное, рукав. А потом хрустнуло. И это было уже глубже, это была плоть или связки.

Раненный в ногу Мерсерер (Буторин все же промахнулся и ранил не того) пытался отползти в сторону, когда подбежали бойцы НКВД.

– Держи второго! – заорал Буторин, лежа на немце и держа его руку в стальных тисках своих рук. – Пистолет! Пистолет у него заберите и обыщите! Потом перевяжите!

Наконец ему удалось вырвать из пальцев немца нож и отпихнуть ногой свой же выроненный пистолет. Два бойца подошли и стали связывать длинному руки за спиной, пока он вскрикивал и ругался.