ИПЦ

Неожиданно оборвалось. Резко, будто выключили.

Музыкантов прижал палец к губам. Они пересекли зал на цыпочках, топоту было столько, будто прошел полк солдат. Большая, обитая цинковыми полосами дверь противно заскрипела. В зале раздался целый кошачий концерт. Ребята снова оказались в коридоре, метров через десять он кончался глухой стеной. Но как только прошли коридор до конца, справа в кирпичной стене открылся узкий проход.

— Где мы? — шепотом спросил Кузьма. — Что это такое?

— Мы в подвале под бывшим графским домом.

— Скоро мы куда-нибудь придем?

— Потерпи немного…

Освещался этот коридор меньше, в нем царил мрачный мертвенно-серый свет, которого едва хватало, чтобы видеть дорогу. Кузьма был в тенниске, и прикосновение холодных каменных стен к голым рукам заставляло его каждый раз вздрагивать. По рукам медленно струился холодок, а коридор все не кончался. Кузьма начал мерзнуть. Коридор завилял из стороны в сторону, поворачивая то вправо, то влево, и стал еще уже.

— Мы правильно идем? — раздражаясь все больше, спросил Кузьма.

— Все верно. Через минуту будем на месте.

— А ты хорошо знаешь дорогу… Давно здесь ходишь?

— Хожу недавно, а дорога одна. Здесь другой нет.

— Другого выхода тоже нет?

— Не знаю… Может быть, и есть. Я слышал, что эти подвалы двухэтажные, что под этим есть еще один или два этажа.

— Что-то незаметно, — сказал Кузьма, громко топая ногами и пытаясь таким образом простукать пол.

— Этот подвал строился век назад, — заметил Музыкантов. — Тогда все делали незаметно.

— Для чего графу такой погреб?

— В первом зале он хранил вино, в том зале, куда мы сейчас придем, что-нибудь подороже…

— Скоро мы, наконец, придем?!

— Уже пришли. Последний поворот.

Коридор стал таким узким, что Кузьма, несмотря на то, что был не широк в плечах, шел боком и все равно цеплял за стену. «Не дурак был граф, — подумал Кузьма, — здесь можно держать оборону против целого полка одному. Только против кого ему было обороняться?»

Кузьма очутился перед железной, ржавой до того, что местами она слоилась, дверью.

— Куда ее открывать?

— Там, наверху, есть маленькое колечко… Потяни на себя.

Дверь неожиданно легко поддалась и отворилась без шума и скрипа. После серой мглы коридоров Кузьму ослепили десятки свечей. Они горели везде. Их трепетные огненные языки потянулись к Кузьме со всех сторон, и снизу и сверху. Когда Музыкантов прикрыл за собой дверь, язычки встали ровно, как по команде смирно, словно разом утратили всякий интерес к Кузьме.

Кругом был народ. Люди стояли во весь рост и на коленях. Они молились, осеняя себя то мелкими, то размашистыми крестами. Одни беззвучно шевелили губами, другие бормотали молитвы вслух. Здесь были старики и пожилые люди, мужчины среднего возраста и один совсем еще юный мальчик.

— Что мы должны делать дальше? — шепотом спросил Кузьма.

— Ничего… Стой и молчи. Как придет брат Михаил, тебя к нему позовут.

— Что здесь сегодня будет?

— Больше ничего. Служба только что кончилась.

— Почему они не расходятся?

— Молчи. На нас уже оглядываются.

Кузьма замолчал и стал потихоньку озираться вокруг. Из алтаря высунулась голова мужчины, остановила взгляд на Кузьме и скрылась. Исчезла она мгновенно. Язычки пламени всколыхнулись и снова замерли, освещая бесстрастные лики святых. Свечи отражались в блестящих выпуклостях дубового распятия. Ноги Христа были зацелованы до такой степени, что с них слезла краска и они белели, словно это были ноги покойника.

Кузьме приходилось бывать в церквах, и сейчас он невольно сравнивал эту молельню с маленькой церквушкой Донского монастыря в Москве. В общем они ничем не отличались, но если в Москве, войдя в церковь, Кузьма испытывал некоторое благоговение перед спокойной церковной тишиной, какой-то голубой на ощупь, то здесь эта тишина угнетала. Здесь была мрачная тишина. Тишина, заполненная свистящим шепотом молитв. Тишина, пронизанная холодом подземелья и неясной тревогой. Кузьма вернулся взглядом к алтарю. В глубине его, скрестив руки на груди и глядя прямо перед собой, стоял Ефим. Встретившись с ним глазами, Кузьма вздрогнул. Они оба смотрели друг на друга не отрываясь. Очевидно, Ефим был поражен больше: ему и в голову не приходило встретить здесь Кузьму.

Ефим указал кому-то на Кузьму и сделал неопределенный жест рукой. В то же мгновение Кузьма почувствовал, как кто-то прикоснулся к его плечу. Кузьма оглянулся. Из толпы молящихся вышли двое крепких мужчин и приблизились к нему.

— Пойдем с нами, — сказал один из них.