Йот Эр. Том 1

Когда штабные работники смогли кое-как передвигаться самостоятельно, отряд двинулся на выход из ущелья. Там продолжались бои, немцы цеплялись за каждую позицию, и прорываться пришлось под минометным обстрелом. Здесь Яков Францевич поймал немецкий осколок и угодил в госпиталь, откуда в первый раз за множество дней смог отправить письмо родным. И в довершение всего он обнаружил, что его совершенно перестала беспокоить язва, мучившая последние несколько лет.

10. Через перевал

А в Ташкенте тем временем уже успели получить извещение с горькими словами «пропал без вести». Общей мыслью Елизаветы Климовны и ее дочери было: «Хорошо, что Нины сейчас нет и она не знает». Больше месяца давила на сердце неизвестность, но в декабре пришло письмо из полевого госпиталя, написанное собственной рукой Якова, и они вздохнули с облегчением. Да, хорошо, что Нине не пришлось это пережить. Но ведь уже декабрь, и где же она?

Сбор хлопка медленно, но верно продвигался к завершению. В октябре вершины Кураминского хребта, вытянутой дугой нависавшего над долиной, оделись снеговыми шапками. Впрочем, высочайшая из них – Бобои Об – эту шапку не снимала все лето, да и некоторые из других трехтысячников, видневшихся далеко на северо-востоке, тоже все время щеголяли белыми островерхими шапочками.

В это же время с альпийских лугов стали возвращаться отары овец, сопровождаемые крупными, с маленькими ушами и короткими хвостами, собаками, передвигающимися легкой, стелющейся походкой. Держались они гордо, независимо, прямо-таки излучая уверенность в себе. Они сразу покорили сердце Нины, и девочка тут же поинтересовалась, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Это что за собаки? Никогда раньше не видела таких…

Первым отреагировал местный мальчишка. То ли он немного понимал по-русски (школа-то в кишлаке, как положено, имелась, и русскому языку там хоть как-то должны были учить), то ли просто догадался, но взглянул на приезжую девочку, как на дурочку. На лице его явственно читался вопрос: «Как же можно не знать таких простых вещей?» Затем он недоуменно повел плечами и бросил:

– Саги чупони…

Нина не настолько хорошо разбиралась в тюркских наречиях, чтобы сразу уловить смысл таджикских слов, да еще и произнесенных не особенно внятным местным говором. Однако стоящий рядом старшеклассник Айдар сразу понял, о чем речь, и тут же перевел на узбекский:

– Чапан саг.

Это было уже понятней: «собака чабана». Айдар добавил, наполовину переходя на русский:

– Настоящий туркуз!

– Туркуз? – тут же с явным недовольством в голосе переспросил мальчишка-таджик. – Чорчашма!

Айдар подумал несколько секунд, потом снова перевел таджикские слова, на этот раз прямиком на русский:

– Четырехглазый, значит.

И в самом деле, остановившаяся рядом с ними черная, с желтоватыми подпалинами собака, имела над глазами два таких же желтоватых пятнышка, из-за которых и получила свое прозвище.

Не прошло и двух недель, как Нина перезнакомилась со всеми местными собаками, благо было их не так уж много – вместе с подросшими уже щенками – десятка два на весь большой кишлак. Днем собаки лениво лежали на земле у дувалов или на окраине кишлака и лишь к ночи перебирались во дворы, так что пообщаться с ними можно было свободно. Сначала помощники пастухов просто не обращали внимания на чужую девочку – гладить и обнимать себя позволяли, не проявляя никакой агрессии, но было такое впечатление, что воспринимают ее собаки как пустое место. Но вскоре Нину стали узнавать и признавать за свою: завидев издали, поворачивали голову в ее сторону, тыкались влажными носами в ее руку. Однако, в отличие от ранее знакомых девочке собак, в их поведении не появлялось и тени игривости.

Седьмого ноября школьники провели торжественное собрание, посвященное двадцать пятой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, и приняли обязательство завершить уборку хлопка к пятнадцатому ноября. К пятнадцатому, впрочем, не вышло, но семнадцатого хлопковая страда все же была завершена. Школьники, возвращаясь с поля, с удовлетворением взирали на огромные белые кучи хлопка, возвышавшиеся недалеко от кишлака. А ночью эти кучи запылали гигантскими кострами.

Тушить никто не пытался, да ведрами такой огонь и не залить. Наутро же ребята обнаружили, что их не выпускают из кишлака. Попытка послать одного из старшеклассников вниз, в Ферганскую долину, к ближайшему телефону, чтобы вызвать за школьниками машину, да заодно сообщить о пожаре, не удалась. Парня завернули обратно, дав разок-другой по шее, чтобы не трепыхался. На учительницу, пытавшуюся протестовать, просто смотрели, как на пустое место.