Иоанн Кронштадтский

Когда начальство списывало матросов с кораблей и отправляло их в Кронштадт, они рассматривали это назначение как самое тяжкое административное наказание. В их представлении остров Котлин был так же ненавистен, как остров Сахалин — мрачное убежище ссыльных и каторжан. К этому добавлялся и тот факт, что правительство ссылало в Кронштадт убийц, воров и прочих уголовных преступников, от которых таким образом ограждался столичный люд. Жизнь ссыльных была ужасна. «Темнота, грязь, грех, — писал современник, — здесь даже семилетний становился развратником и грабителем».

Выстроенный и заселенный по царскому указу город, хотя и построен был лучшими архитекторами, но из-за своего островного положения долгие годы оставался для населения гибельным местом. И причина не только в его изолированности, а и в неумении распорядиться свободным временем людей, для которых дом — это морской кубрик с казенной койкой и пищей. Мужчины, уставшие от военной службы со строгим распорядком дня, ночных вахт и частых экстремальных ситуаций, на берегу пускались, что называется, во все тяжкие. В свои нечастые увольнительные дни и часы засиживались они в питейных и ночных заведениях. В. П. Невельской, беллетрист и автор «Путевых записок от Санкт-Петербурга до Кронштадта и обратно», изданных в 1865 году, задавшись целью подсчитать, сколько в Кронштадте питейных заведений, насчитал их «что-то чересчур много — кажись, до 200».

В периоды ледохода и ледостава Котлин был совершенно отрезан от мира. Газета «Кронштадтский вестник» писала: «Кронштадт периодически по два раза в год подвергается осадному положению, налагаемому на него природою». Порт замирал, и тысячи людей полгода бедствовали, перебивались случайными заработками, ждали помощи благотворительных обществ. К тому же и жить-то им особо было негде — неприглядные деревянные домишки на окраине города становились местом их обитания.

К этим бедам добавлялись нехватка и дороговизна продуктов. В тех же «Путевых записках» В. П. Невельской отмечал, что «огурцы в Кронштадте ценою наравне с апельсинами в Петербурге». Отсутствовала на острове в достаточном объеме и должного качества питьевая вода: колодезная была бурой и мутной, а морская — солоноватой. В городе часто вспыхивали эпидемии. После одной из них пришлось открыть отдельный сиротский дом исключительно для детей, потерявших родителей.

Адмирал Макаров:

«морской волк» и верный сын Православной церкви

Получая назначение в Кронштадт, Иван Ильич Сергиев не мог и предполагать, что вся его пастырская и человеческая жизнь отныне неразрывно, более чем на полвека, будет связана с Кронштадтом; что в течение десятилетий он будет соединен узами сотрудничества, совместных дел, горестных и радостных, наконец, простой человеческой дружбы со многими видными деятелями русского флота. Среди них: начальник главного управления кораблестроения и снабжения вице-адмирал Владимир Павлович Верховский — «старый друг юности и бывший смиренный сомолитвенник»; адмирал Константин Николаевич Посьет, кавалер почти всех высших российских орденов и орденов многих других стран, автор хорошо известного всем морякам сочинения «Вооружение военных судов», инициатор известного в свое время периодического издания «Морской сборник»; и, наконец, Степан Осипович Макаров.

История российского флота не может быть представлена без славного имени одного из выдающихся его сынов — Степана Осиповича Макарова. Многогранная деятельность Макарова — мореход, океанограф, полярный исследователь, кораблестроитель — органично включает в себя и многие годы его жизни и деятельности на Балтийском флоте, в Кронштадте. Естественно, что просто не могло не состояться его знакомство с Иваном Ильичом Сергиевым. Многочисленные архивные документы и материалы, ставшие известными в последние годы, публикация забытых и полузабытых свидетельств той ушедшей эпохи дают нам основание считать, что это знакомство не было «шапочным», эти два человека действительно тянулись друг к другу не только «по службе, но и по дружбе», и оказывали благотворное влияние друг на друга.

Впервые восемнадцатилетний Степан Макаров — штурман корвета «Аскольд» — оказался в Кронштадте, куда он прибыл с Дальнего Востока в 1867 году. Хотя для военных моряков, находившихся в крепости, предназначалась Богоявленская церковь, но многие из них посещали и иные православные храмы. Мы не знаем и нет каких-либо утвердительных документов, но вполне возможно, что С. Макаров посещал и Андреевский собор, где к тому времени уже 12 лет служил набиравший известность отец Иоанн Сергиев.