Иоанн Кронштадтский

В январе 1846 года епископ предложил семинарскому правлению найти на должность писца нового ученика, ссылаясь на «слабое здоровье» Ивана Сергиева.

В 1849 году Иван перешел в высшее отделение семинарии и по рекомендации старшего инспектора архимандрита Илариона (Воскресенского) 9 сентября того же года был назначен «старшим учеником над учениками семинарии». По всей видимости, в его обязанности входило и наблюдение за архиерейскими певчими. По свидетельству современников, то была самая некультурная, пьяная и распущенная часть бурсы. Они пользовались особыми привилегиями: жили в певческом корпусе при Архиерейском доме, получали жалованье, имели более свободный дисциплинарный режим. О нравах, господствовавших среди них, свидетельствует журнал семинарского правления. Так, под 1850 годом сообщалось о том, что неоднократно у них отбирали деньги и вещи, чтобы предотвратить их «нетрезвость», особенно усиливавшуюся на Пасхальной неделе. Нередко они и на службы в храм являлись нетрезвыми и устраивали дебоши и потасовки. Общение с ними едва не сгубило и самого Ивана, чуть было не принявшего «образ и подобие певчих», да вовремя он образумился.

Иван учился очень неплохо. В 1850/51 учебном году даже получал архиерейскую стипендию. Как правило, он занимал третье место в списках учеников семинарии. Согласно записям инспектора семинарии архимандрита Илариона, который в течение всех лет обучения ежемесячно составлял списки поведения учеников, Сергиев отличался «добродушием, искренностью, честностью и усердием к делу» (октябрь 1845 года); «в поступках прост и вместе благороден» (июль 1847 года); «при тихом и спокойном природном расположении отличается честностью и добродушием» (июнь 1848 года); «скромностью в поступках, почтительностью и религиозным направлением ума и сердца» (апрель 1851 года).

Думается, что такое поведение давало Ивану возможность «увидеть свет», то есть побывать и за пределами семинарского городка. А в Архангельске было что посмотреть, все же губернская столица! Торжественно и даже величественно обставлялся спуск на воду морских судов, построенных на верфях местного адмиралтейства. Когда, к примеру, спускали корабль «Сисой Великий», «Губернские ведомости» сообщали: «Толпы народа пестрели на пристанях по обе стороны корабля, и даже за Адмиралтейством берег был покрыт множеством народа, несмотря на сильный ветер и холодную погоду»^[38]. Может быть, среди них был и видел это великолепное зрелище и Иван Сергиев.

Пышно — с праздничной иллюминацией, громко — с пушечными выстрелами и барабанным боем отмечались дни рождения августейших особ и членов императорской фамилии, военные победы и православные праздники. В праздник Богоявления во время крестного хода на Иордань над городом разносился колокольный звон во всех церквях и толпы народа спускались на берег Двины, а особо отважные опускались в проруби.

Богата была и культурная жизнь Архангельска: обычно в теплое время года череда театральных трупп из российских городов, гулянья с танцами, военной музыкой и фейерверками на Моисеевом острове; концерты заезжих знаменитостей, в том числе и из Европы; запуск воздушных шаров в городском саду.

Посещал Иван и «немецкую слободу», застроенную на протяжении версты деревянными красивыми домами, в которой все сплошь жили иностранцы — купцы и мастеровые. Украшением этой части города была башня евангелическо-лютеранской церкви — кирхи Святой Екатерины. Западный стиль сохранился в этой части города не только в архитектуре, но и в укладе жизни — основным языком был немецкий, а часы досуга жители слободы проводили в Александровском летнем саду с его постоянным оркестром, театром и рестораном.

Хотя семинария и была отделена от городской жизни, но та вторгалась в размеренный распорядок бурсацкого существования.

В мае 1843 года случилось наводнение, река поднялась на 14 футов 8 дюймов выше нормы. Бурный поток уносил в море не только огромные глыбы льда, но и обывательские строения вместе с домашним скотом и скарбом. Только через несколько дней река вернулась в свои берега, оставив на суше выброшенные суда, разбитые береговые укрепления, поврежденные деревянные тротуары. Подтопило наводнение и территорию семинарского городка.

Обычный бич для тогдашних, в основном деревянных городов — пожар, коснулся и Архангельска в те годы, когда там жил и учился Иван. Сохранившиеся записи рассказывают, как в июле 1846 года огонь не пощадил и город, и семинарские постройки — сгорела семинарская баня, «несмотря, — как сказано было в документах, — на все усилия учеников и пожарной команды». А в один из июньских дней 1847 года, бывший ветреным и жарким, более четырехсот домов разом спалено было огнем. Пострадали и здания, в которых проживали преподаватели семинарии, вынужденные из-за этого некоторое время проживать со своими семьями в семинарском корпусе.