Инверсия за тридевять парсеков

– Странное ощущение, – неуверенно произнес он, не отрывая взгляда. – Это моя самая успешная попытка, но почему-то ее совсем не хочется повторять. Может, я и вправду постарел?

– Скорее поумнел, – буркнула я, при помощи Рима поднимаясь на ноги.

Фриам тихо фыркнул и как-то очень по-доброму, почти отечески, пригладил Людочкины волосы. Еще немного помолчал, потом накрыл ее снова и тоже встал, подходя к энерпульту. Каждый шаг давался ему с трудом, но голос звучал твердо:

– Покончим с этим. Кто будет управлять?

Мы с Римом одновременно указали друг на друга.

– Мило, – ядовито прокомментировал Фриам. – Иди сюда, маленькая землянка.

– Почему я?!

– У тебя ноги красивее. Что за тупые вопросы? Потому что мне лень драться с твоим парнем, ясно же!

Фриам подхромал к терральтеру, поднял его, и едва его пальцы сомкнулись на нем, как вся рубка погрузилась во тьму. Не сразу удалось разглядеть, что вся она состоит из мечущихся существ. Какие-то многоножки – аморфные, черные – тысячной толпой кружили вокруг Фриама. Они что-то кричали ему, хищно набрасывались или, наоборот, улепетывали прочь, словно не желая касаться.

А он смотрел на них так, словно никогда не видел ничего прекраснее.

– Это они? – догадалась я. – Форисциане?

Фриам кивнул и ласково улыбнулся ближайшей многоножке, которая кинулась на него, туманом разбившись о его тело. Он тяжело сглотнул, будто впрямь почувствовав удар – или жалея, что не почувствовал.

– Я не видел их четыреста лет, – тихо проговорил он. – С последней активации терральтера. Эта программа – все, что от них осталось. Моя единственная возможность посмотреть на них.

– Так сделай фото, – предложил Рим. Его и меня многоножки не замечали, пролетая мимо только когда мы пересекались с вектором их движения.

– Уже пытался, – покачал головой Фриам, но не стал объяснять, что не так.

Когда он протянул мне сферу, я взяла. А как ему откажешь? Представить больно, что он сейчас чувствовал: один во всем мире, виновный в гибели сородичей и радующийся, что смог снова увидеть их призраки.

В моих руках шарик вспыхнул белым и принялся вырываться. Форисциане растворились в свете, к глубокому разочарованию Фриама.

– Что это?! – испугалась я, с трудом удерживая терральтер.

– Перенастройка пользователя, – успокоил Фриам. – У меня статус скверны, терральтер стирает последние данные, чтобы избавиться от «вируса». Не отпускай.

Я вцепилась в камень двумя руками, жмурясь от яркого света. Рим сунулся было помочь мне, но Фриам его отогнал:

– Не трогай, запутаешь! – И сам положил руки поверх моих, не прикасаясь к самой сфере.

Что такое «статус скверны» мне стало понятно, как только наши ладони соприкоснулись. Призраки форисциан, словно поднявшись из небытия, вновь закружили над ним, но теперь я каким-то чудом понимала, о чем они говорят.

Сдохни, Повинный! Сдохни!

– Душки, правда? – понимающе усмехнулся Фриам.

– Ты точно хочешь их возродить?

– Больше всего на свете.

– Они ненавидят тебя!

– Но я-то их нет.

Сфера снова мигнула и перестала вырываться. Фриам сразу отпустил, и форисциане опять исчезли.

– Что дальше?

– Просто назови планету.

– Ну, Форисцис…

– Без «ну»!

– Форисцис, – покорно повторила я. Ничего не произошло. – Я что-то не так сказала? Форисцис!

Фриам протянул руку к терральтеру – явно машинально, потому что тут же ее отдернул.

– Гронатея! – на пробу сказала я, и сфера тут же окрасилась знакомыми бело-фиолетовыми цветами. – О, а с ней работает! Какие еще есть калейдоскопы?

– Не обязательно калейдоскопы, – помотал головой Фриам. – В базе должны быть все планеты, с которыми мы когда-либо работали. Не понимаю… Попробуй еще раз!

– Форисцис! – послушно сказала я. – Форисцис! Эй, терральтер, але! Я, нынешний повелитель базы данных, великая и ужасная землянка Саша, приказываю явить мне планету твоих создателей! Форисцис!

– Долго думала? – скептически осведомился Фриам и аж подпрыгнул, когда терральтер, мигнув, выдал какое-то инфокно. В нем зарябили помехи, а сама сфера стала полностью черной.

– Что ты сказал? – самодовольно начала я, но Фриам, шикнув, уже прислушался.

Слушал он долго, все больше бледнея. Рим, переглянувшись со мной, подошел, чтобы поймать его, если он вдруг рухнет в обморок. С другой стороны явно с той же целью крутился Лас.

Когда инфокно закрылось, Фриам еще какое-то время молчал, кося наши нервные волокна, как сухую траву.

– Его здесь нет. Форисцис удален из базы данных.

– Почему?! – опешила я. – Ну ладно, тебя ненавидят, но планету-то зачем стирать?!

– Это не они.

– А кто?!

– Терральтер, – просто ответил Фриам, и мне стало очень не по себе.

Так это правда, что терральтер – не просто устройство? Он может принимать собственные решения? Синтетическая душа «Армады» при желании уничтожит корабль. Терральтер способен сокрушать планеты и убивать виды, перекраивать миры на свой лад и стирать их навек, обрекая однажды провинившегося перед ним форисцианина на пронзительное, бесконечное одиночество.

А если провинюсь и я? Есть ли у меня вообще право тревожить древнее устройство, или лучше дать ему покой?