Интервью со смертью

— Хорошо! Нет, на самом деле хорошо. Но мне надо кое-что сделать. Если хочешь, можешь пойти со мной.

— И что же тебе надо сделать?

— Я должен навестить одного знакомого, или как еще его можно назвать. Но позволь я пойду впереди, потому что его в какой-то мере следует остерегаться. Хочешь помидор? Очень сочный. Осторожно, не забрызгай платье.

Итак, мы вдвоем пошли к маленькому кратеру, в котором содержался мой узник. Это не возле большого кратера с пышным названием Коперник, а на другой стороне, близко к его краю. Эти кратеры самой природой как будто созданы для того, чтобы держать в них заключенных. Стенки их изнутри отвесные, что делает бегство практически невозможным, а снаружи пологие, что облегчает жизнь надзирателям. Тем не менее с этим парнем у меня была одна неприятность. О сне думать не приходилось, то есть прежде не приходилось. Часто я бывал вынужден немилосердно толкать его, что причиняло мне почти физические страдания, и иногда ему удавалось от меня ускользать. Тогда для мира создавалась реальная опасность. Он мог натворить всякого рода несчастья. Платить за все эти бедствия пришлось бы мне, и я отчетливо это сознавал.

Меня спрашивали, как можно жить на Луне. Мне было неловко отвечать на такой глупый вопрос. Я прошу извинения у тех, кто, как я, разбирается в этом вопросе, за то, что мне придется потратить на разъяснение пару слов. Ученые и люди чисел утверждают, будто на Луне нет атмосферы, что там слишком холодно и вообще нет условий, которые делают возможной жизнь. Но их представления о том, что есть жизнь, в корне неверны. Кроме того, они упускают из виду тот факт, что их числа и расчеты правильны только тогда, когда люди прочно стоят на обеих ногах. Но когда приходится стоять на одной ноге, утверждение, что дважды два — четыре, становится несколько шатким. Это красивое моральное требование — безусловно стоять на двух ногах — проистекает из некоего страха. В действительности же мы ему не следуем, но лишь приспосабливаемся к обстоятельствам. Если бы мы этого не делали, то всякая жизнь на Земле давно бы прекратилась. Возьмем для примера прошедшие годы с их насилием, войной, разрушениями, нищетой и голодом. Если бы людям заранее сказали, что так будет, то все мы в один голос воскликнули бы: «Нет, вынести это невозможно», — и многие бы просто свели счеты с жизнью. Но посмотрите-ка, как много людей перенесли все это. Когда речь заходит о холоде на Луне, то я сразу вспоминаю зиму 1946–1947 годов. Разве все было не так, как на Луне? Короче говоря, жизнь — это не число, она приспосабливается как здесь, так и на Луне или еще бог весть в каких местах. Надо только избавиться от страха. Между прочим, когда ученые и специалисты хотят подчеркнуть свое превосходство, они говорят: да ты живешь на Луне! Таким образом они неосознанно признают, что жизнь на Луне возможна. Но довольно об этом.

Я оставил Марианну у подножия моего кратера и взобрался на его гребень. Оказавшись наверху, я осторожно заглянул через зубчатые отростки скалистого края вниз. Осторожность была нелишней, потому что этот парень мог почувствовать мое появление и встретить меня броском камня. С ним всегда надо было держать ухо востро и быть готовым ко всему. Он, однако, лежал и спал. Он спал и в прошлый мой приход. Я хочу сказать, что поэтому я его и оставил, ибо в противном случае я вынужден был бы остаться и следить за ним.

Я жестом предложил Марианне подняться ко мне.

— Постарайся излишне не шуметь, — прошептал я ей.

— Он мертв? — удивленно спросила она.

— Ах, почему же? Он и не думает о том, чтобы умирать. Он спит. Раньше он прибегал к этому трюку, чтобы обмануть меня. Если я позволял себе расслабиться, он нападал сзади и пытался вырваться. Да, у меня уже бывали в прошлом большие неприятности с ним, можешь мне поверить.

— С виду не скажешь, что он так опасен.

— Да, лежит там, как ангелочек. Но во сне мы все выглядим невинными.

— Ты не хочешь хотя бы подложить ему под голову подушку?

— Ему надо это заслужить. Смотри, не влюбись в него.

— Как это низко с твоей стороны!

— Не говори так, Марианна. Я не мстителен. Месть для меня слишком утомительна. Однако если бы ты знала, как этот парень всю жизнь меня мучил, а я никогда не мог отвечать ему тем же, то ты бы сейчас плакала из сочувствия ко мне, а не жалела его. Видишь, я принес ему помидоры.

Я бросил помидоры вниз — так, чтобы они легли рядом с ним.

— Если это место сейчас рассматривают в телескоп, то, наверное, удивляются, что это за красные точки, — сказал я Марианне.

— Скажи-ка мне, это не твой брат? — спросила она.

— Упаси меня бог, — запротестовал я. — Вот уж кого я меньше всего пожелал бы себе в братья. Как тебе вообще пришло это в голову?

— Дело в том, что он очень похож на тебя!

— Я должен принять это как лесть?

— Да, только он моложе.