Интердевочка

– Завтра, когда мама придет в себя, отдай ей, пожалуйста. А это тебе, на память, – я протянула Ляльке японские часы с алмазиками. – Только для состоятельных женщин. Гордость Японии.

– Спасибо…

– И Володю не отшивай. Он прекрасный парень. Поняла?

– Я тоже туда хочу, – она отвела глаза в сторону.

– А нужно ли?.. А, Ляль? – Искренне усомнилась я.

В аэропорт приехали двумя машинами как раз тогда, когда улетающим в Стокгольм предложили пройти на паспортный контроль и таможенный досмотр.

Мама впервые была в песцовой шубе. Времени для разговоров и прощаний уже не оставалось. Володя нервно курил и поглаживал Ляльку, а все остальные просто нормально, по-бабски плакали.

Не обращая внимания на таможенников и носильщиков, иностранцев и переводчиков, служащих «Интуриста» и аэрофлота, открыто плакали Гулливер и Кисуля, Зинка Мелейко и Ляля… Словно по покойнику голосила тетя Тоня.

Я рыдала и целовала руки у матери, будто вымаливала у нее прощения…

А она молча смотрела на меня сухими глазами, и нам обеим казалось, что мы видимся последний раз в жизни.

Уже в воздухе, когда мы делали прощальный круг над заснеженным Ленинградом, я узнала ледяную, перепоясанную мостами Неву и почему-то вслух сказала сама себе:

– Все. Точка!..

Маленький иностранный старичок, сидевший рядом, тут же повернулся ко мне и вопросительно-приветливо поднял бровки домиком. А я шмыгнула носом и постаралась улыбнуться ему как можно более светски…

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

Сколько раз за эти полтора года в Швеции я мечтала о том, чтобы хоть кто-нибудь из моих близких увидел меня именно в тот момент, когда я выхожу из стурмаркнада – удивительной смеси универсама с универмагом!

Для меня это каждый день аттракцион!

Сами собой распахиваются большие стеклянные двери, и я выхожу на улицу к своей маленькой обожаемой машинке – «вольво-343». На руках у меня самое дорогое для меня здесь существо – японская болонка фантастических кровей и родовых заслуг – Фрося.

За мной, толкая перед собой коляску, набитую продуктами в ярких упаковках, следует магазинный мальчик лет пятнадцати в униформе.

Я открываю багажник своей «вольвочки», и мальчик с улыбкой, ласково переговариваясь с моей Фросей, аккуратненько начинает перегружать покупки из коляски в мою машину.

Когда все закончено, он захлопывает багажник, с поклоном отдает мне ключи и благодарит меня за покупки. Вот тут я ему обязательно говорю, что за последнюю неделю, что мы не виделись, он очень возмужал, окреп и выглядит совершенно взрослым мужчиной. И даю ему две кроны. Мы прощаемся, и я сажусь за руль своего автомобильчика.

Болтать по-шведски и ездить на машине я насобачилась за это время довольно ловко, и тут у меня не было никаких проблем.

Дом наш стоит в двадцати километрах от Стокгольма, неподалеку от пригородной деревушки Салем, в пятистах метрах от самой оживленной трассы е-четыре, ведущей на юг Швеции.

Как и положено в маленьких городках и придорожных селеньях, все друг друга знают в лицо и по имени и почти неизменно доброжелательны.

Поэтому, когда я поъезжаю к нашей салемской заправочной станции «Гульф», расположенной прямо на трассе, рядом с моим домом, заправщик тут же кричит мне:

– Доброе утро, фру Ларссон!

– Привет, Мартин! Рея уже за стойкой?

– С семи утра. Идите, фру Ларссон, поболтайте. Я все сделаю и поставлю машину к бару.

Я оставляю ключи в замке зажигания, подхватываю Фросю и вхожу в бар при станции.

– Салют! – улыбается мне Рея, увидев меня в дверях. – Все о'кей?

– О'кей! А у тебя?

– Тоже. Как всегда? – она берет высокий стакан.

– Конечно. И себе.

– Спасибо. Будешь звонить Эдварду?

– Обязательно, – я протягиваю ей плату за телефонный разговор, а Рея ставит передо мной аппарат и наполняет высокие стаканы моим любимым напитком – ананасовым соком, смешанным с молоком кокосового ореха.

Я набираю стокгольмский номер фирмы «Белитроник».

– Алло? Инженер Ларссон слушает.

– Здравствуйте, господин Ларссон, – по-русски говорю я, и Рея, как всегда, с напряженной улыбкой вслушивается в незнакомую речь. – С вами говорит министр рыбной промышленности Советского Союза товарищ Тютькин.

– Здравствуйте, товарищ Тютькин, – по-русски отвечает мне Эдик. – Мне очень приятно слышать ваш голос. Что вы хотели?

– Мы хотели бы заказать вашей фирме специальные программные манипуляторы для отлова осетров в домашних условиях.

– Прекрасно! Мы принимаем ваш заказ, товарищ Тютькин.

– В какой валюте вы хотели бы получить гонорар, господин Ларссон? Кроны? Доллары? Рубли?

– Видите ли, товарищ Тютькин, к сожалению, шведские кроны и американские доллары перманентно колеблются на мировом валютном рынке. Русские же рубли твердо и незыблемо сохраняют свой постоянный курс. Поэтому я выбираю рубли, товарищ Тютькин. Вас это устроит?

– Меня бы устроило, чтобы ты сегодня пораньше вернулся домой, черт побери! В гараже опять не горит свет, и я себе физиономию чуть не расквасила, когда спустилась туда за машиной!..

– Бедный мой товарищ Тютькин! Бедный мой зайчик!.. Ты опять торчишь у Реи и пьешь эту гадость с кокосовым молоком, которая стоит страшных денег?