Инструктор. Снова в деле

Бекас тут же нажал на курок, и охранник безмолвно рухнул на снег, словно напился так, что в один прекрасный момент, сам того не заметив, отключился.

Дальше Бекас надавил на педаль газа, резко крутанул руль, машину занесло. Сухо щелкнул выстрел, и боковое стекло рассыпалось на осколки, но Бекас уже вывалился из машины, а Забродов, мгновенно обнаружив незадачливого снайпера, наказал его за опрометчивость.

«Так только двоечники стреляют, – подумал Илларион и быстро переместился в неосвещенную зону двора, поймав в перекрестье прицела собаку. «Овчарка, конечно, друг человека, но не очень-то приятно, когда она норовит вцепиться тебе в горло. А вот этого, – Забродов одиночным выстрелом уложил бежавшего за собакой охранника, – я накажу за то, что и собаку в криминал затащил».

Больше на дворе охранников не было. Раздался звон разбитого окна, и Бекас, как партизан, лихо размахнувшись, швырнул в окно гранату. «Коктейль Молотова был бы эффектнее, но менее эффективен, – решил Забродов, на всякий случай прочесав дверь в дом долгой очередью. – Ночью спать надо, а не по дворам бегать».

Граната разорвалась так громко, словно хлопушка какого-то хулиганистого великана. И тотчас же из окна донеслись истошные вопли. «Задело, – с удовлетворением подумал Илларион. – Тоже мне, Монгол. Блатная атрибутика, а соображения никакого. Всех в одну комнату. Одной гранатой, глядишь, человек десять выведешь из строя».

– Бекас! – зычный крик Забродова разнесся по двору. – С тыла обходи, чтобы с окон не повыпрыгивали.

Бекас короткими перебежками наперевес с автоматом уже и без приказа Иллариона обегал дом. Монгол не дурак, мог сообразить, что силы неравные, и удрал бы. Вряд ли он будет геройствовать и дожидаться своего конца.

Какой бы человек ни был, а жить всегда хочется. Даже такой сволочи, как Монгол. Это в кино только показывают, что люди геройские поступки совершают, а на самом деле в жизни человеком движет страх. Потому и убегают такие «герои», когда понимают, что перевес сил не на их стороне.

Однако Забродов, понял, что Монгол и не думает спасаться бегством, когда, обернувшись на шум моторов, увидел стремительно въезжавшие машины. «Жаль, «мухи» у Ломтя не было, – посетовал Илларион. – Выстрелил бы раз, и сразу бы две машины на воздух взлетели».

Но Илларион был не из тех людей, кто расстраивался из-за отсутствующих возможностей, потому он метнул в сторону машин гранату и, не имея ни малейшего желания наблюдать за кинематографическим взрывом, ловко нырнул в окно казармы. Через дверь заходить не решился, так как пристрелка пристрелкой, а все равно ее могли держать на мушке. Тут раздался взрыв такой силы, что у Забродова заложило уши, и так ярко осветился двор, словно взорвалась бензоколонка.

Казарма встретила Забродова черными закопченными стенами, перепачканными кровью, кровати были разворочены в щепы, под ногами трупы. Да и запашок был еще тот. Забродов прислушался. На дворе раздавались крики и стоны раненых, кое-кто смог выжить, но был уже не боец. Илларион, услышал, как в доме сухо защелкали выстрелы. Раздалось несколько очередей из автомата, потом все стихло. «Бекас! – вспыхнула догадка в мозгу Забродова, и он не мешкая выскочил из комнаты, подстрелив неосторожно вышедшего в коридор охранника. АК-47 и очки ночного видения он оставил в казарме, прикрыв их трупом одного из братков, а действовать решил с двумя «TT», чтобы быть мобильнее. В кармане жилета на всякий случай оставалась еще граната. В коридоре раскачивалась, словно бешеная, яркая лампочка. Пристрелка Забродова не прошла даром и самых любознательных врагов выкосила в первую очередь.

Илларион, хлюпая по кровавым лужам, заскочил в комнату, в которой должен был находиться Монгол. Но там его не было, а на полу, держась за бок, с землистого цвета лицом, с крупными бисеринками пота хрипел Бекас, спиной прислонившись к стене. Стол, за которым восседал Монгол, был опрокинут и изрешечен пулями, рядом с Бекасом лежало несколько трупов, лицом уткнувшихся в пол. Оконное стекло было разбито.

– Я… я… – Бекас захрипел и махнул рукой в сторону окна. Говорить он уже не мог, и голова его слегка подергивалась.

«Не жилец он на этом свете», – подумал Илларион и подавил в себе желание закончить его мучения пораньше, успокоив выстрелом в голову. Но вместо этого он вскочил на оконную раму и спрыгнул вниз. «Бекас ранил Монгола, – понял Забродов. – Молодец. Кровавые следы вдоль стены дома. Ясно одно, что Монгол мог уйти только через калитку; если он ранен, высокий забор ему не перемахнуть, да еще и проволока сверху, как в концлагере». Выскакивая из-за угла дома, чтобы оценить обстановку, Илларион нос к носу столкнулся с каким-то парнем, который явно искал с ним встречи. Знакомства с взаимными рукопожатиями не вышло, оттого что Илларион, рефлексивно сработав коленом, заставил врага согнуться пополам, а для пущей эффективности саданул со всей силы рукоятью пистолета по затылку. Преграда была устранена. Из его рук Забродов выхватил автомат и удивился, словно впервые увидел это оружие.