Инструктор. Снова в деле

Впереди была пробка. Кремень стремительно нагонял «лексус». Тот отчаянно маневрировал, перестраиваясь с одного ряда на другой.

– Монгол! Это Бекас. Мы на хвосте у Чуба висим. У него «лексус» черного цвета. Он не один, а с телкой. Записывай номер…

Бекас почувствовал облегчение оттого, что теперь все ясно и просто, цель впереди. Вместе с тем он ощущал желание отомстить, хотя бы за то, что он так долго мучился неизвестностью из-за этого мудака, да и его баба усомнилась в его мужских способностях, а такого Бекас спускать не хотел.

«Лексус» неожиданно резко свернул на Минскую улицу, да так, что Кремню пришлось проявлять чудеса высшего пилотажа, чему могли бы позавидовать признанные мастера раллийных гонок. «Жигуленок» едва не вынесло на встречку, и всех в машине так перетряхнуло, что Бекас подумал: не удался бы маневр – и вышла бы при столкновении самая настоящая консерва.

С Минской «лексус» свернул на Улофа Пальме, а там, проскочив Мосфильмовскую, помчался по Университетскому проспекту. Их «жигуленок» безнадежно отставал, несмотря на то что Кремень ехал мастерски, без штурмана он выделывал такие виражи, на что не решился бы ни один нормальный водитель. Кремень не мог где-то срезать, потому что Чуб легко мог бы поехать напрямик, и они бы его потеряли. Единственная надежда была на то, что Чуба тормознут ментовские или будут помогать душить, а один «жигуленок» с «лексусом» вряд ли бы справился. Бекас чувствовал, что эта гонка решит для него многое, если не все, потому и не собирался сдаваться. Монгол не будет принимать во внимание такие доводы, что «Жигули» хуже «лексуса». Бекас понимал, что если Чуб выскочит на Кольцевую, то тогда пиши пропало.

Он то и дело поторапливал Кремня, хотя и без того знал, что давит, что хана будет, если с движкой что-то случится или колесом в ямку или люк открытый скокнут.

– Кремень, куда они рвут? Пораскинь мозгой!

– Из города рвут они. Тут больше им делать нечего. Мы их не догоним, Бекас, если они на МКАД вырвутся.

– Гони, Кремень! Гони! – кричал Бекас и досадовал, что выходит так, что Чуб его полным лохом выставил. В машине то и дело всех встряхивало. Скорость была бешеной. Пролетали дома, авто, только потом машин стало больше попадаться, и на Вернадском Чуб мог гнать с приличной скоростью, если только решил стать самоубийцей. Кремень, войдя в азарт, совсем не дорожил ни своей, ни чужими жизнями, оттого расстояние все-таки уменьшалось, и на Т-образном перекрестке на Тропаревской они нагнали черный «лексус», ускользавший от них как призрак.

– Кремень, поднажми, еще чуток поднажми, метров пятьдесят дай…

Вылетели на Ленинский, едва не столкнувшись с грузовиком, который пролетел мимо них секундой раньше, иначе бы они протаранили его и вышел бы замечательный спецэффект для какого-нибудь боевика, разве что трупов было бы многовато.

Кремень поднажал на «жигуленке», для которого такая стрессовая поездка обещала стать последней, и сделал, наверное, уже невозможное, что не зафиксирует никакая Книга рекордов Гиннесса, сократив дистанцию с «лексусом» до сорока метров. Холодный воздух врывался в салон, словно бешеный зверь: Бекас высунувшись из окна, ощущал, что Кедр, пожалуй, перебарщивает с поддержкой, держа его так, что все внутренности подступают к горлу. Он пальнул несколько раз по колесам «лексуса».

Получив возможность для маневра, «лексус» снова оторвался на приличное расстояние. Бекас в отчаянии выругался, Кедр втянул его в салон.

– Я в левое колесо шмальнул. Попал, кажется, – похвалился Кедр.

– Попал, – передразнил Бекас, загоняя новые патроны в обойму. – Если бы ты шмальнул как надо, его бы к чертям с дороги вынесло. Мудозвон!

Кремень еще раз нагнал «лексус», приблизившись к Теплостанскому проезду. «Или сейчас, или никогда», – решил Бекас, понимая, что еще немного – и кто-то не выдержит этой гонки, и с большей вероятностью, он мог сказать, что этой гонки не выдержат они. Снова высунулся из машины, подставляя ветру лицо, и, нажав на курок, шмальнул не по колесам, словно на авось рассчитывал, а туда, где сидел Чуб.

«Лексус» сразу сбросил скорость, словно по заказу. Они как раз на Киевское шоссе выскочили. С двадцати метров Бекас шмальнул и по колесам. «Лексус» резко повело вправо. Кремень тоже сбавил ход, поравнялись, и Бекас увидел, что не стал он лохом позорным: голова Чуба раскололась, как арбуз, и тот мозгами забрызгал весь салон из светлой кожи. «Лексус» плавно остановился, по всей видимости оттого, что Чуб рефлексивно давил ногой на тормоз перед смертью, так машина должна была улететь черт знает куда.

– Кремень! Ну ты пацан! – Бекас похлопал его по плечу, взбудораженно-радостный выскочил из машины и открыл дверцу «лексуса», выволакивая ту самую бабу, которая его оскорбила, только сейчас она была в шоковом состоянии. Она даже не кричала, а тупо смотрела на него и, кажется, совсем ничего не соображала. «Не каждая выдержит такое зрелище, – подумал Бекас, мельком взглянув на салон. – Жаль машину только. Пропадет».