Инсталляция (СИ)

— Как всегда, в яичко, дружище… — пробормотал Фокусник, переворачивая контракт.

Суртов завершил заказ вычурной закорючкой, затем достал из передника вчетверо сложенную бумажку, бросил её поверх контракта и ушёл к другому столику.

— Мм, жасмин, — повёл носом Влад.

— Так себе, если честно, — признался наш герой. — Но раз понравилось…

Овощебаза

Он встретил Марину в шесть вечера у остановки, в двух кварталах от своего дома. Куда идти, вопрос не стоял — в «Пиццу и гирос», где нашему герою наконец-то принесли кофе, но по «техническим причинам» отказали в пицце. Марине её кусочек принесли сразу.

По вечерам ресторанчик растворялся в медовом полумраке. Аура тихих разговоров, сдобренных музыкой лучших эпох человечества, ублажала слух. Из кухни веяло хлебной печью и душистыми травами. Персонал к этому времени входил в нужную кондицию, сочетая глубокомысленную разваренность со слаженностью шестерёнок в хорошо смазанном механизме. Точно каравеллы они подплывали к многочисленным, подусталым, давным-давно знакомым посетителям и понимающе скрипели карандашами по блокнотам. Это была субмарина уюта, повисшая в океанических толщах мрака за окном, чьи неоновые и светодиодные порождения вязли в каплях влаги на мутных стёклах и почти не попадали внутрь…

Спустя три станции метро их ждал крытый каток. Следовало бы сходить туда до ресторанчика, но спонтанность ведь превыше всего? Наш герой двигался по льду уверенно и жёстко — хоккеист на фоне порхающей пушинки Марины. Впрочем, иногда она ошибалась и падала, но так профессионально, что он не имел шанса прошляпить её и не поймать.

Ощущение тела на руках, лёгкого и такого весомого, этот мягкий, одновременно слепящий запах, две бездны, очерченные обсидиановыми радужками, смех и голос, что застревали в голове подобно любимой песне… Пару раз наш герой-любовник едва не забыл об истинной своей цели: быть весёлым, интересным, располагающим к себе, но тщательно выкорчёвывать из подтекста любые намёки на секс. Никаких «случайных» прикосновений и чуточку более задержавшихся взглядов, ни самого невинного флирта, танцулек и сколько-то серьёзных разговоров. Поначалу это дезориентировало Марину, затем вызвало непродолжительный интерес, потом начались секунды, когда она смотрела куда-то вдаль и что-то про себя осознавала.

Финальный аккорд прозвучал, когда они прошлись по безлунной аллее, натыкаясь на пьяных мужиков, устроивших бурный симпозиум возле площадки с мусорными баками, поддатых мужиков, выясняющих судьбы страны, сидя на спинках заснеженных лавочек, и на других парочек, которые делали короткие перебежки и постоянно озирались. Наша парочка шла чинно и благородно, смеялась и волей непонятного стечения обстоятельств перемывала косточки индийским богам, словно Тваштар, Хануман и остальные жили не в преданиях, а соседнем подъезде. При этом сплетни об Индре Марина почему-то пресекала. Именно тогда, во время паузы в разговоре, она отвела глаза — всего на секунду — и поддержала беседу, как ни в чём не бывало. И смотрела она уже как женщина, которая только что определила его место в своей внутренней иерархии. Фокусник ликовал. Это был простодруг.

— Знаешь, если ты не очень устала, есть предложение, — сказал он и ощутил нечто странное: будто за всё свидание это была первая мысль, высказанная вслух. Ещё бы. До проведённой ею черты они говорили не словами, но душами.

— Ммм? — промычала Марина, копаясь в телефоне.

— Как насчёт вечеринки в замке?

Телефон мигом отправился в сумочку.

— Уоу! Ты серьёзно?

— Вызовем такси — узнаешь, — подмигнул Фокусник.

Машину они ждали, зябко пританцовывая у какой-то девятиэтажки. Он высмотрел адрес на торце дома и не запоминая назвал его диспетчеру.

Пацанчиковая «карета» марки «Пижон» подъехала минут через пятнадцать, блистая под фонарями начищенным хромом колёс. Наш галант открыл заднюю дверь даме и залез следом. В темноте салон казался чистым, но пахло здесь одновременно крепким куревом и дешёвым китайским ароматизатором. Из динамиков умцевал подувядший хит, который из-за дикции исполнительницы звучал как «Я люблю тебя до гробовой тоски».

— Так какой адрес? — сказал водитель, обернувшись к пассажирам и не совсем понимая, к кому обращаться. Диспетчеру Фокусник сказал только про западную окраину Леворечья, а это самая граница блокадного Чернокаменска.

— Не страшно? — поинтересовался наш герой, назвав адрес.

Водитель с многозначительным прищуром разгладил воротник своей тёмной клубной рубашечки:

— Мне не страшно даже от двойного тарифа за поездку.

Фокусник обратил внимание, что их молодой, светловолосый возница сидит в джинсах, а под рубашкой у него белеет концептуально нестиранная футболка.

— Но правы, не любит наш брат эту зону отчуждения. А адрес мне ни о чём не говорит. Одну минуту.

Водитель отвернулся к приборной панели и начал энергично долбить пальцем по сенсорному экрану GPS. Штуковина работала туго и периодически тормозила. Чтобы как-то отвлечь от неполадки, он заговорил:

— Повезло, что я шатался по округе. Если только вам сразу от ворот — да по заднице.