Инквизитор поневоле

Я, конечно, заявил, что о таком и не думал даже, но старичок, глубокомысленно покивав, явно мне не поверил. И зря. Я девчат воспринимал скорее как младших сестер. Или, по крайней мере, старательно себя в том убеждал.

Как-то незаметно разговор зашел о ментальной магии. И чем больше я про нее узнавал, тем больше она казалась мне какой-то, говоря игроманским сленгом, имбой. То же кольцо – я просто не представлял, как можно было создать настолько сложный артефакт.

Местные маги ментала, к слову, не представляли тоже. Наследие ушедшей империи, так-то. Инквизиторы могли им лишь пользоваться, создать подобные им оказалось не под силу.

Мощь империи Ларт зиждилась именно на магах ментала. Они-то первыми и пали под ударами наступающих нелюдей и нежити, что правильно оценили противника и где напрямую, а где диверсиями буквально в считанные дни почти полностью уничтожили привыкших к безопасности менталистов.

Вот и пришлось легализовывать все запретные магические школы, чтобы хоть как-то, хоть что-то противопоставить врагу.

Слово за слово, разговорившись, я неожиданно узнал, что книга, в которую я с рождения был вписан для зачисления в академию, тоже артефакт, созданный магией ментала. И вписаны туда далеко не все ученики академии.

Вообще широта научной мысли магов прошлого поражала. К примеру, они умудрились установить, что внутренняя магическая искра у сильных магов с их смертью не растворяется в мировом магическом поле, а остается где-то там, в неизведанном нечто, и впоследствии, спустя годы, десятилетия, а то и столетия, может снова проявиться у совершенно случайного новорожденного, причем в произвольном мире юниверсума. Никакой личности прошлого мага эта искра не несла, происходила просто передача сильного дара. Механизм явления, впрочем, так и не был описан в точности.

Тем не менее каким-то образом маги сумели составить своего рода каталог нескольких тысяч таких искр и через ментал привязать к артефакту. Стоило искре пробудиться в новом теле, как в книге появлялась соответствующая запись. И когда наступал срок, посланник академии по этой записи через ментальную привязку мог спокойно телепортироваться прямо к будущему ученику, чтобы забрать в академию.

Похоже, вся моя быстрая прогрессия в даре была не в последнюю очередь обусловлена сильной искрой, доставшейся от кого-то из магов прошлого. Интересно, не это ли подтолкнуло архимага одобрить мое поступление на кафедру проклятий?

Провалялся в госпитале я несколько дней, к счастью, обошлось без особых последствий для здоровья. После чего вернулся в академию и постепенно влился в суматошную круговерть из посещения никуда не девшихся учебных занятий вперемежку с попытками вести более-менее упорядоченное наблюдение за гостями из зарубежья, одновременно приглядывая за аватаром, продолжающим ходить смурнее тучи, и умудряясь при этом как-то находить время на сон.

Нет, подвижки с Вигиром были. На меня волком он уже не смотрел, но вот на других представительниц студенческого сообщества «метлы и ступы», как я завуалированно прозывал ведьм, начинал поглядывать с каким-то даже испугом.

А все почему? Да потому, что уже два раза старшекурсницы чуть не изнасиловали его прямо в парке академии. Благо я повесил на него следилку, и отклонение от привычного маршрута после занятий мигом выдернуло меня с чердака для проверки.

В первый раз я успел, когда они только-только стащили с него штаны. Две оголтелые двадцатилетние девахи, навалившись и тыча сиськами юноше в лицо, удерживали его на земле, а третья в это время сноровисто стаскивала портки с брыкающихся ног.

А вот во второй раз я позорно отвлекся, и уже более многочисленная группа ушлых студенток, обездвижив парня собственными телами и обезоружив бесцеремонными развратными действиями, смогла не только оголить его нижнюю часть тела, но и оседлать верхом, причем право быть первой «наездницей» зарабатывалось как бы не в честном бою, судя по фингалам и растрепанным волосам.

Надо ли говорить, что самые наглые и боевые ведьмы со старших курсов выглядели отнюдь не хрупкими и миниатюрными феями с кукольными личиками? Матерые пэтэушницы монументальных форм, цинично раздевшие паренька и пытающиеся всеми способами пробудить в нем мужскую силу – вот что предстало перед моими глазами.

И все бы у них получилось, если б у парня… просто не встал.

Ох, как же я его понимал. Такой стресс-то. Там и у меня бы не поднялся.

Стоит ли рассказывать о том, что кричали ему вслед разочарованные бабищи, не получившие желаемого? «Гомик-импотент» было самым ласковым из сотрясавших воздух прозвищ.

Донес, естественно, информацию до Элеоноры. Магичка от подобных выходок своих подопечных оказалась совершенно не в восторге. Отчислить, разумеется, не отчислили, но бледный вид те поимели и от Вигира отстали.

Хотя лично я считал это лишь временным явлением, тактическим отступлением для рекогносцировки, перегруппировки и выбора новой стратегии. Слишком уж лакомым куском был пацан.