Инквизитор

Маг на фоне других возгласов и выкриков на ту фразу никакого внимания не обратил, а, может быть, просто не захотел этого делать. Зато Реммет настороженно обернулся глядящим вслед смердам, после чего понял, что опасность ещё не миновала.

Далее они пошли вдоль рынка. Толпа следом, и проводила до самых ворот.

Там инквизитор оседлал лошадь, с удивлением обнаружил отсутствие конюха, видимо, убежавшего с деньгами вместе с тем мальчишкой, затем сел на лошадь, предварительно накинув плащ, руки Йоффе привязал к стремени, да медленно поехал, изредка оборачиваясь и глядя полными грусти глазами на столпившуюся в воротах толпу оплакивавших мага. За пределы города те выходить уже не стали.

***

Далеко Реммет от Ёльма не отъехал. Всего двенадцать вёрст вглубь леса, а там встал лагерем около речки и развёл небольшой костёр. Йоффу предусмотрительно привязал к дереву, чтобы вдруг не сбежал. Но, судя по его удручённому виду, драпать он никуда не хотел, а морально готовился к смерти, читая церковные молитвы. Это и казалось инквизитору странным. Уже несколько раз он встречал магов, которые, занимаясь колдовством, перед смертью нагло просили у богов прощения за грехи, но никогда не понимал, зачем они это делали. Неужели надеялись на спасение души? Так раньше нужно было об этом думать, а не сейчас! А если так, то какой смысл молиться? Принимай смерть, как мужик, а на том свете уже и объясняй, что и почему ты совершил неправильно. Впрочем, чтение молитвы перед гибелью ещё раз заставило Реммета проникнуться к магу симпатией. И самым удивительным для него было то, что видел не иллюзию, созданную Йоффой, а самую настоящую реальность, в которую поверить не мог до сих пор.

Впрочем, у него и у самого голова была забита собственными мыслями и заботами. Он до сих пор не мог избавиться от мысли, что делая доброе дело и спасая мир от зла в лице магии и конкретно Йоффы, в их глазах врагом внезапно оказывался именно он. Да и все разговоры про добро и зло, обстоятельства и крамольные раздумья, что лезли ему в голову, не давали покоя, ибо чувствовал в них Реммет силу столь невероятную, что могла пошатнуть и его веру, крепкую, как сталь. Иному же человеку спасения от душевного смятения, потери веры и прочих подобных мыслей вообще не было, и если уж чертовщина в голову лезла, то селилась в ней всерьёз и надолго. Но то у мирских. А у любого инквизитора, священника и прочего церковника от крамолы имелось самое действенное и эффективное средство, которым никогда нельзя было пренебрегать. В сложившейся ситуации особенно.

Реммет расстелил свой плащ, разделся по пояс, достал плеть, хранившуюся в одной из сумок на лошади, крепко сжал её в руке, встал на колени и начал изо всех сил лупить себя по спине. Стиснув зубы, терпел боль, не издавая ни звука кроме кряхтения, но иногда позволял вырваться наружу крику, ежели было совсем уже нестерпимо. Бил быстро, и за довольно короткий промежуток времени его спина покраснела и покрылась бордовыми подтёками и алыми ранами от плети с медленно вытекавшей оттуда по каплям кровью.

Когда сил не осталось, свалился на бок, довольно долго пролежав в таком состоянии, стараясь нормализовать дыхание и привыкнуть к жжению в области спины. Потом с трудом сел, отбросил плеть и взглянул на уже засыпавшего мага.

– Эй, Йоффа.

– Да? – маг приподнял уставшие глаза.

– Почему ты решил добровольно сдаться, а не сбежал, не воспользовался помощью тех людей? Скажу по секрету, начнись бой с ними, и шансов бы у меня не было…

– Я и не хотел кровопролития, – отвечал маг, – Сразу, как взглянул в твои глаза, понял, что ты не отступишь, но не мог допустить, дабы хоть один из этих людей, ставших мне второй семьёй, погиб. А ты… Убил бы многих.

– Девятерых, максимум, – отвечал Реммет, пожав плечами, – правда, потом, скорее всего бы погиб. Но девять трупов за собой бы оставил точно.

– Вот тебе и ответ.

Реммет усмехнулся.

– И всё-таки это удивительно. Редко, когда вы, колдуны и ведьмы, сдаётесь сами. Но чтобы маг спасал мне жизнь… – удивлённо скрючил лицо, – такое вижу впервые!

– Вроде уже разобрались, что я не хотел допустить кровопролития… – вздохнул маг.

– В том то и дело! – инквизитор взглянул на Гундланга, – ещё не видел мага безумия, который хотел бы по своей воле встать на путь благоденствия и отказаться от тьмы.

– А я редко когда видел инквизиторов, похожих на тебя, Реммет, – отвечал Йоффа, – другие из твоего племени – те ещё самодовольные ублюдки. Не ставят ни во что чужую жизнь, плюют на священное писание и на свой собственный кодекс, по отношению к простым людям высокомерны, к магам же относятся презрительно, хоть ваше учение и определяет, что мы ничем от остальных не отличаемся. Ты же и мне своё имя назвал, и бургомистра выслушал даже после того, как он тебя обманул. Не надменный, не смотришь на всех свысока. Другие и половины того бы не сделали, что совершил ты сегодня. Выходит, что Реммет из Зельдена, оказывается, даже не самый плохой человек, в отличие от других инквизиторов. Интересно стало даже. Может быть, ещё дашь мне право последнего желания?