Инквизитор

Сразу после сказанных слов смерд замахнулся вилами, стараясь попасть в сердце и заколоть Реммета. А дальше произошло вот уже совсем нечто невероятное. Йоффа применил заклинание Эвва против того смерда, откинув того и ещё пару десятков людей на несколько метров от себя мощной энергетической волной сродни ударной от взрыва огненного песка. Решение его оказалось столь неожиданным, что никто из присутствующих толком и осознать даже не в состоянии были, какого чёрта вообще произошло. Все стояли шокированные, и одним из самых, разумеется, был именно Реммет. К его растерянности и смятению из-за такой защиты мага прибавилось ещё и осознание, что его, считай, природный враг, как для волка заяц, только что спас ему жизнь. Не то, чтобы убивать его теперь уже и не хотелось, но вырывалось из тёмных, глубоких и грешных глубин души Реммета невольное желание помогать ему в практике целительства и защищать от других инквизиторов в знак благодарности. Ну, разве это не чудо, что всего одно событие заставляет человека усомниться в собственных убеждениях?

Самым недовольным был этот смерд. Изумлённым и растерянным взглядом, заливавшимся понемногу гневом, он посмотрел на Йоффу и спросил его при этом тихим, жалобным голосом:

– Ты что делаешь?

– Делаю то, что нужно, – отвечал маг, – готов смириться с собственной смертью, ибо господин инквизитор не отступит, а я уже устал спасаться от неизбежного. По-моему, успел достаточно, чтобы с честью и достоинством уйти на вечный покой. Пусть не своей смертью, да и Маггот с ним! И если пора умирать, пусть я лучше умру сейчас, пока морально готов, чем буду продолжать трястись перед ликом неизбежной смерти ещё сотню-другую лет, истязаемый безумием. Да и не смею подставлять вас под удар церкви. Глупо будет так сделать, когда до этого не один месяц лечил вас от болезней, а потом наблюдать, как слил всё в выгребную яму, наблюдая за легионами церкви, стоящими у ворот Ёльма. Лучше пожелаю вам в эту последнюю нашу встречу больше смерти не бояться, а стойко принимать превратности судьбы, будь то голод или поветрие, ибо не так страшен чёрт, как его малюют. После смерти нас ждёт покой, а не вечное забвение и чёрная пустота. И да… Я не очень сильно в это верю, но… Хочу верить.

И вы ошибаетесь, если думаете, что я вас сейчас отчитываю, будто передо мной сидят птенцы, не способные без помощи матери съесть даже червяка. Я не хочу, чтобы вы думали, мол, готовлю вас, якобы меня с вами больше не будет. Это неправда. Я останусь здесь навсегда, но уже лишь в ваших сердцах. Но только если не будете про меня забывать. Напрасной окажется моя жизнь, если забудете, ибо я хочу остаться для вас символом того, что надежда есть в любом случае. Желаю, чтобы вы не отчаивались, потому что я всегда буду рядом. В сердце и умах каждого из вас. Пусть то и станет в сей тяжелейший час вашим лекарством от всех недугов. И да, ваши внуки и правнуки уже не будут знать, кто я такой. И это не страшно. Главное, не забывайте про меня вы!

А ещё я хочу поблагодарить за всё, что для меня сделали. За еду и питьё, одежду и крышу над головой. За то, что скрасили моё одиночество, дали понять, что я не одинок и всегда где-нибудь, но найду поддержку и опору, каким бы плохим ни был. Не бесполезен, а кому-то нужен. Благодаря вам, у меня снова появилась семья – вы все, жители Ёльма и окрестностей, теперь родные мне люди. А иметь близких, родственных мне людей – это самый высший дар, который только может быть дан человеку. Клянусь, что не лгу ни в едином слове. Вы действительно моя семья! А после того, что со мной случилось, после моих долгих скитаний, встреча с вами стала доказательством того, что Боги, – посмотрел на Реммета, – действительно есть и не оставят в тяжёлый час, если помолиться им, – повернулся к горожанам, – теперь я знаю это. И я счастлив, получив за эти месяцы с вами даже больше, чем заслуживал.

Напоследок прошу прощения у каждого, кого обидел, кому не смог помочь. Надеюсь, вы не держите на меня зла…

– О, боги… – залившись слезами отвечал тот смерд с вилами.

Тут вообще надо было видеть покрасневшие и заплаканные лица собравшихся вокруг людей, полными благодарности глазами смотревших на своего исцелителя, избавителя, подарившего надежду, когда она уже, считай, исчезла.

Люди по очереди начали благодарить мага:

– Мы не держим на тебя зла, Йоффа.

– Спасибо тебе…

– Мы любим тебя, Йоффа!

– Нас тоже прости…

Маг сам вытер слёзы со щеки и отвечал:

– Прощайте, мои друзья! Прощайте, моя семья! – повернулся к инквизитору, – идём, Реммет. Меня ждёт подготовка к большому, длинному и сложному пути. Не хочу затягивать.

Тот кивнул в ответ и повёл его сквозь толпу, заливавшуюся слезами. Кто-то улыбался ему, кто-то ревел, как ребёнок, кто-то прощался, обнимая и хлопая по плечу. Но только стоило Реммету появиться в их поле зрения, как горожане тут же окатывали его ненавистными взглядами, изливавшимися из их глаз не меньше, чем слёзы от расставания с магом. Смерд с ножами даже сказал по пути:

– Мы спасём тебя, Йоффа, – а инквизитору вслед, – а ты умрёшь, церковник!